Сын погибели
Шрифт:
Из уст в уста пересказывались многочисленные истории о чудесах и злодеяниях вышедшего из озерной глуби посланца тьмы. Рассказы эти были один другого страшней и не имели ничего общего с реальностью. Но об одном случае шептались, пожалуй, чаще других.
Речь шла о чудодейственной земле, присланной самим Бернаром из Клерво, — именно с ее помощью удалось схватить злокозненного Сына погибели, ибо вдруг пыль обратилась в пламя, и то пожрало воинство демонов, овладевших бренной людской плотью. Ни стены, ни хладное железо не могли остановить всеочищающий
— Да, Капитан, — задумчиво глядя на снующих вдоль пирса матросов, сокрушался Лис, — похоже, с рассказкой о страшной силе местного суглинка я перестарался. Но кто ж знал, что легенды о местной почве вовсе не беспочвенны?
— Выходит, что сработали мы на руку этому бесноватому аббату. Теперь целый Уэльс будет шуметь о том, какой он весь из себя святой чудотворец и могущественный повелитель темных сил — здесь такие байки любят, — ответил Камдил.
— Ну а шо было делать? — Сергей оперся кулаками о планшир. [55] — Слава богу, хоть Федюню вывезли.
55
Планшир — планка, закрепленная на фальшборте для его упрочения.
Матросы на берегу бойко сбрасывали швартовые с причальных тумб. Другие — на корабле — уже готовились убрать сходни.
— Ладно, глядишь, шумиха уляжется, — без особой уверенности продолжил оперативник. — Как ни крути, а все уже позади.
— Стойте, стойте! — раздалось с берега. — А ну, пропустите!
При этих словах городская стража начала древками копий раздвигать толпу у причала.
— Это еще что за новости? — насторожился рыцарь в белой тунике с алым крестом.
— Это такое… — вглядываясь в спешащего к кораблю толстяка, сказал Лис, — именуется «Глава церковного суда». И такое оно… Изрядных размеров.
Между тем судья с неожиданной для его впечатляющих объемов резвостью взбежал на палубу и бросился к «посланцам Бернара Клервоского»:
— Как хорошо, что я вас застал!
— Кто-то не заполнил таможенную декларацию? Или в порту недопоставка русалок для кортежа?
— Хуже! Много хуже, — не вслушиваясь в слова долговязого ревизора, залепетал судья. — Это Сын погибели! Это его козни!
— Дайте угадаю! У вас прорвало канализацию?
Судья, похоже, опешил. Но тут же, придя в себя, замотал головой:
— Мне неведомо как, но Сын погибели вывел из пламени свое воинство. Оно обрушилось на тех, кто осаждал замок, и несчастные сложили головы.
Судья всхлипнул:
— Сейчас они идут сюда! Имя им — легион! Через пару дней разбойники будут под стенами города! Я уверен — злодеи хотят освободить проклятого мальчишку. Прошу вас, останьтесь! Если мы объявим Сына погибели заложником, мятежники не решатся идти на штурм.
— Каким заложником?! — возмутился Лис. — Да там Бернар нас уже заждался. Мы еще в субботу должны были вернуться, а сегодня уже третье. Или седьмое? —
— То, что вы просите, невозможно! — отчеканил Камдил. — Мы выполнили свою миссию, вы — делайте свое дело.
— Вот-вот. Слушайте, что говорит этот осанистый медбрат божий, этот активист Красного Креста и железный кулак эволюции.
— Чем дальше Сын погибели будет от этих берегов, — объяснил Вальдар судье, — тем меньше смысла его людям штурмовать ваши стены. В остальном же вручите себя попечению Господнему.
— Точно, — подытожил Лис. — И не забудьте привязывать верблюда. Иначе, — он развел руками, — сами виноваты.
Смиренно потупив взор, Никотея выслушивала список «Кредо» и «Отче наш», которые ей следовало прочесть, дабы загладить прегрешения, упомянутые на исповеди. Самый придирчивый духовник не смог бы упрекнуть новую католичку в пренебрежении молитвами. Никотея и впрямь шептала их много и неистово, правда, окружающие не догадывались, о чем думает прекрасная богомолка в тот момент, когда никто не донимает ее пустой болтовней.
— Ступай с миром, дочь моя, и впредь не греши, — увещевающе произнес святой отец, отпуская герцогиню Швабскую из исповедальни.
Та вышла и, не поднимая глаз, направилась к дверям храма, заставив глядевшего ей вслед священника невольно вздохнуть, любуясь грацией высокородной прихожанки.
Эскорт ее высочества ждал появления Никотея.
— Гринрой! — властно позвала герцогиня. — Следуй рядом, остальные пусть едут чуть поодаль.
— Как прикажете, моя госпожа. — Рыцарь Надкушенного Яблока придержал стремя хозяйки, помогая ей усесться в седло.
— Есть ли новости? — поинтересовалась севаста.
— Как сообщают из Кельна, нанятая вами толпа плакальщиков из балтийского Поможжа так рыдала у стен дома архиепископа, что тот, опасаясь наводнения, был вынужден самолично выйти к несчастным и полдня выслушивать их вдохновенные стенания.
— И каков результат?
— Как и предполагалось, терзания несчастных христиан, утесняемых полчищами диких язычников, настолько впечатлили Его преосвященство, что он, потрясая своим посохом, точно копьем, поклялся не знать отдыха, покуда вблизи границ христианских земель творятся такие бесчинства.
— Он объявил крестовый поход?
— Конечно. Объявил и послал своему викарию — моему дяде — в Рим письмо с требованием добиться от Папы Гонория благословения этого богоугодного предприятия.
— Вот и прекрасно. Сообщи дяде, что нас это вполне устраивает. Более того, надо предпринять все возможное, чтобы Его Святейшество назначил главою христианской церкви всех балтских земель именно нашего дорогого архиепископа — он засиделся в Кельне.
— Считайте, что уже сделано, — улыбнулся Гринрой.
— Что, кстати, сообщает преподобный Эрманн?
— Пока ничего серьезного. Пишет, что понтифик — милейший человек, большой любитель риторики и поэзии.
— Это и так все знают.