Сын повелителя сирот
Шрифт:
– Я сожалею о твоем муже. О том, что произошло, о том, что я сделал, но у меня не было выбора. Ты это знаешь.
– Пожалуйста, не надо, – попросила она. – Я говорю не о нем. Он не понимал даже самого себя, не говоря уж обо мне.
Он погладил ее по щеке и посмотрел ей в глаза:
– Тогда кто?
И тут около их дома остановился черный «Мерседес». Она взглянула на водителя, который вышел из машины и открыл для нее дверцу. На нем уже не было бинтов, но горбинка на носу останется у него навсегда.
– К нам пожаловали настоящие неприятности, – произнесла она. – Человек, который знает меня… Он хочет меня вернуть.
Она зашла
– Ничего не говори детям, – произнесла она.
Затем Га увидел, как она с безразличным лицом садится в машину, словно такой автомобиль уже приезжал за ней множество раз. Машина медленно откатилась назад, шурша колесами по гравию, а когда она выехала на дорогу, он внезапно понял, что его лишили самого главного в жизни.
Повелитель сирот стряхнул остатки еды с руки. Другие мальчишки из приюта «Завтрашний день», погибая, заставили его забыть о том, что нужно всегда противостоять смерти, что к ней нельзя относиться так, будто она твой приятель или человек, который храпит во сне на соседней койке, мешая тебе спать. Поначалу туннели вселяли в него лишь ужас, но через некоторое время страх исчез. Вместе с ним исчезло и стремление оградить себя от опасности. Похищая людей, он привык к тому, что на свете существуют лишь жизнь и смерть. А в шахтах Тюрьмы 33 он вообще утратил способность различать эти два понятия.
Эта способность покидала его постепенно, словно кровь, которую вывозили из тюрьмы машинами. Возможно, только собственная мать лишила его чего-то большего, отдав в «Завтрашний день», но это было лишь его предположение, потому что он и сам не мог понять, какой отпечаток оставило на нем пребывание в приюте… возможно, этот отпечаток просто был неотъемлемой частью его сущности.
И все же почему он был готов к тому, что Великий Руководитель однажды потянет за невидимые ниточки – и он, наконец, обретет другую жизнь? Когда этот человек хочет лишить тебя чего-то большего, он сначала дает тебе еще больше. Так говорила ему Сан Мун. И вот это произошло. В какой бункер ее отвезли? Какие байки она там услышит? Какой чудодейственный напиток они выпьют, пока Великий Руководитель будет готовиться к еще большему веселью?
Внезапно Га заметил рядом с собой детей, стоявших босыми на влажной траве. Между ними с накидкой на шее сидел пес.
– Куда она уехала? – спросил его мальчик.
Га повернулся к детям.
– А раньше, когда-нибудь ночью, за вашей мамой приезжала машина? – спросил он.
Девочка смотрела на темную дорогу.
Он присел, чтобы быть к ним ближе.
– Настало время рассказать вам одну серьезную историю, – сказал он им, ведя детей в дом.
– Забирайтесь в постель. Я приду через несколько минут.
Затем он посмотрел на окна товарища Бука. Сначала ему нужно было кое-что выяснить.
Командир Га зашел в дом через боковую дверь. Оказавшись на кухне Бука, он зажег спичку. Стол был чистым, пустая ванна перевернута. В кухне еще чувствовался запах ферментированной фасоли. Он направился в столовую, где было темно и душно. Чиркнув спичкой о ноготь большого пальца, Га увидел старую мебель, портреты, военные регалии и фамильный селадон [34] – все то, чего он не заметил, когда они все вместе сидели за столом, передавая друг другу чашки с персиками. В доме Сан Мун подобных предметов не было. На стене висели полки
34
В керамическом производстве селадон – особый тип глазури, а также специфический бледно-серовато-зеленоватый оттенок зеленого цвета, который также называют селадоном. – Прим. пер.
Из соседней комнаты доносился звук работающего механизма. Там он обнаружил жену товарища Бука за ножной швейной машинкой, которая строчила что-то при свете свечи.
– Юн выросла из своего белого платьица, – произнесла она, осматривая сделанный шов. – Полагаю, ты ищешь моего мужа.
Он обратил внимание на ее спокойствие, то спокойствие, которое возникает между людьми при более близком знакомстве.
– Он здесь?
– Завтра приезжают американцы, – ответила она. – Он всю неделю работает допоздна, готовит придуманный тобой план их встречи.
– Это план Великого Руководителя, – заметил он. – Ты слышала, как подъехала машина? Они увезли Сан Мун.
Жена товарища Бука вывернула платье наизнанку и вновь принялась его осматривать.
– Платья Юн теперь донашивает Джия, – сказала она. – Платья Джии скоро будут впору Хье-Кье, а затем платья Хье-Кье будет носить Су-Ки, которая все никак не вырастет. – Она снова начала строчить. – Скоро я смогу сложить и убрать очередное платье Су-Ки. Так я измеряю нашу жизнь. Надеюсь, что когда я состарюсь, после меня останется вот это – несколько неизношенных белых платьев.
– Товарищ Бук сейчас с Великим Руководителем? Ты знаешь, где они могут быть? У меня есть машина, если бы я узнал, где Сан Мун, то попробовал бы…
– Мы ничего друг другу не рассказываем, – ответила она. – Так мы обеспечиваем безопасность своей семьи.
Она отрезала нитку, затем снова положила платье под лапку швейной машинки.
– Муж говорит, что я не должна беспокоиться, что ты дал ему обещание, поэтому нам ничего не грозит. Ты правда ему обещал?
– Правда.
Она взглянула на него, затем кивнула.
– И все же трудно сказать, что ждет нас в будущем. Эту машинку нам подарили на свадьбу. Тогда я даже не представляла себе, что буду шить на ней такие платья.
– Разве важно, чт'o на тебе будет надето, когда придет пора умирать? – спросил он.
– Раньше я ставила швейную машинку возле окна, – сказала она, – чтобы смотреть на реку. Когда я была маленькой, мы ловили черепах в Тэдонгане, писали на их панцирях политические лозунги и отпускали обратно в воду. Мы ловили рыбу сетями и каждый вечер приносили ее ветеранам войны. Сейчас срубают все деревья, правда? А мы их сажали. Верили в то, что мы – самый счастливый народ, живущий в самой счастливой стране. Теперь всех черепах съели, а вместо рыбы в воде живут только речные угри. Люди в этом мире превратились в скотов. Но мои девочки не будут на них похожи.