Сын рыбака

Лацис Вилис Тенисович

— Времени еще достаточно… Придем, когда наговорится, — рассуждали они.

Но Питерис знал, как исправить положение.

— Прошу не расходиться, — предупредил он. — Тех, кто выйдет, впускать больше не будут, чтобы не мешать ходу сеанса.

Ничего не поделаешь, пришлось снова усесться и покорно выслушать речь агитатора. Питерис говорил часа полтора. Он не стал бросаться красивыми и высокопарными словами, а просто, как свой человек, обсудил условия жизни рыбаков, их мелкие и крупные беды, искусно пользуясь полученными из разговора с Джимом Косоглазым сведениями. С кооперативной рыбокоптильней рыбаки еще ничего особенно не достигли. Здесь нужна настоящая консервная фабрика. Что касается котлов, машин и прочего, все это оборудование

обойдется дорого, его должно дать государство — ведь тогда ему будет что экспортировать за границу и в казну станет прибывать валюта. А как обстоит дело с рыбачьим портом? А где дорога, чтобы машины могли подходить к берегу с полным грузом? Сколько карбасов было разбито и опрокинуто, сколько неводов приходилось разыскивать на дне приглубины, — а все из-за того, что посудину на ночь приходится оставлять на открытом месте. Почему не построен мол? Почему здесь нет ни одной спасательной лодки? Отчего нет того, нет другого? Эти вопиющие несправедливости до того взволновали Питериса, что он весь раскраснелся и теперь заговорил с пафосом. Он искусно играл на чувствах рыбаков, заставляя их вспоминать погибших сыновей и братьев, пробуждая в них былую скорбь.

— Почему это так? — громовым голосом спросил он, обращаясь к залу.

Ответ у него уже был готов:

— Потому что в Риге, в сейме и около правительства у вас нет ни одного защитника из своих людей. И пока его не будет, не ждите, что кто-нибудь облегчит вашу участь. Люди, которые приезжают к вам с обещаниями молочных рек и кисельных берегов, — это только охотники за наживой. Они странствуют по нашим краям в погоне за собственным благополучием. Они вечно обещают, а что вы от них видели? Одни разговоры! И вот, чтобы покончить с таким положением вещей, чтобы интересы рыбаков могли защищать их собственные люди, некоторые достойные, самоотверженные граждане из вашей среды, чей благородный образ мыслей всем вам хорошо известен, взялись за дело. Но и вы не должны оставаться бездеятельными. Осенью будут выборы в сейм… Мы вступаем в борьбу, выдвигая собственный список! Ни одного голоса другим партиям!

Вытерев вспотевший лоб и увлажнив пересохшие губы глотком воды, Питерис закончил речь. Ему удалось зародить приятные надежды в сердцах рыбаков. Ему долго аплодировали. Правда, нашлись и люди сомневающиеся, которые недоверчиво усмехались, пожимая плечами. А чем этот лучше других? Все они одного поля ягода!.. Но их немногочисленные голоса не могли заглушить мнения большинства.

— Гляди, как он разбирается в наших нуждах. Этот не залетает в облака и чудес не обещает, а только самое необходимое. Свой человек…

«Большая художественная программа» длилась час. Лента, правда, была изрядно потрепана и поминутно обрывалась, видимо, фильм кочевал по всей стране. Все же здесь оказались и восточные страны, и гарем, и девушки с раскосыми глазами… В Чешуях по крайней мере сеанс протекал в приличной обстановке. Помещение было просторное, а когда закрыли ставни, можно было сравнительно легко наблюдать движение теней на экране. То ли видел Питерис в других местах, в маленьких и бедных поселках, где для демонстрации кинокартины не находилось иного помещения, кроме закопченной бани или клети! Словом, вечер надо было считать удавшимся.

Когда картина кончилась, Питерис стал раздавать листовки и брошюрки. Затем Бангер пригласил его к себе ночевать, и оба почтенных мужа удалились.

5

Бангер и Питерис сели за стол и, опрокинув по рюмке тминной, стали закусывать.

Заговорил Питерис:

— Начато хорошо. Наше дело внушает рыбакам доверие. Теперь надо только правильно повести его, и если мы сами себе не напортим, то осенью нам обеспечено по меньшей мере четыре-пять депутатских мандатов.

— Вы, наверно, уже подумали о дальнейшем, — сказал Бангер, поднося спичку сначала к сигаре гостя, затем к своей.

— Да,

здесь нужна система, выработанный план. Я подумал относительно нашего кандидатского списка. Его надо подготовить самым тщательным образом.

— Кхм-кхм… — Бангер стал играть золотой цепочкой часов. — Главное, чтобы это были люди, которые хотят и могут что-то сделать. Шутка ли — народный Представитель! Такое высокое положение, такая ответственность!

— Начнем с первого кандидата, ведущей фигуры, так сказать…

— Об этом, мне кажется, не стоит много говорить — ясно, что это будете вы. — Бангер пристально взглянул в лицо собеседнику.

— Гм… Как еще на это посмотрят. — Питерис откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

— Нет, нет, вы и только вы! — строго сказал Бангер. — Кому мы обязаны этим начинанием?

— Ну, допустим, я, если уж вы так настаиваете. Но вторым во всяком случае надо выставить вас, господин Бангер. Остальных тогда можно будет расположить в любом порядке. Конечно, возглавить список надо будет нам самим — мы это заслужили за наши труды и хлопоты! Кто тут больше всех сделал, кто избегал всю округу? Конечно, я… А кто поддержал наше дело денежными средствами, как не вы, господин Бангер? Нет, здесь и сомневаться нечего, у нас обоих все основания попасть в сейм. Давно известно, что первые по списку всегда собирают больше голосов, а остальные — как кому повезет. Конечно, с ними тоже надо действовать осмотрительно, нельзя вносить в списки каждого дурака. Желающих девать будет некуда… Итак, первый и второй кандидаты — мы сами; дальше возьмем от каждого поселка самых известных и уважаемых лиц. Когда списки кандидатов попадут в руки рыбаков, они сразу начнут искать знакомые имена и вдруг увидят имя уважаемого человека. Не пойдут же они тогда голосовать за другой список. Стоит только правильно подобрать кандидатуры — и мы можем получить сотни лишних голосов. Вся округа может проголосовать за нас. Только надо сначала разузнать, кто эти уважаемые лица. Возьмем, к примеру, чешуян. Кто, по-вашему, будет самым подходящим после вас?

— Гм… Мне хоть и неудобно говорить, но ради пользы дела надо признать, что не только среди рыбаков, но и во всей округе вряд ли сыщешь человека, который пользовался бы таким влиянием, как мой зять Оскар Клява. Все это с той поры, как он показал свои способности в некоторых делах… Морские мережи он первый здесь ввел, потом кооператив, погреб-холодильник и большая рыбокоптильня — это все его рук дело. Случая еще не было, чтобы он в чем-нибудь замарался. А вот как это будет выглядеть, если мы выставим двух кандидатов, состоящих между собой в родстве? Вдруг подумают — семейственность?

— Это не имеет значения, — махнул рукой Питерис. — Посмотрите на списки других партий, там подряд идут и отец, и сын, и мать. Если вашего зятя так уважают, мы его обязательно включим в список. Было бы неразумно не использовать такого человека. Был он на нашем собрании?

— Не видал, наверное, опять занят в рыбокоптильне. Он у нас труженик, хотя ему только стукнуло тридцать.

— Поставим его третьим, это неплохо получится. А как гнилушане? Кого бы от них выставить?

Тут им пришлось поломать головы. Бангер называл то Петера Менгелиса, то Румбайниса, то Крауклиса, но при ближайшем рассмотрении на каждом из них оказывалось какое-нибудь пятно: один слишком любил выпить, другой был нечист на руку, третий не умел говорить, а у четвертого семейная жизнь не ладилась.

— Окончательно мы это решим попозже, — закончил Питерис обсуждение сомнительных кандидатур. — Кто из нас без греха?

Они поговорили о положении в других поселках. Питерис отмечал в записной книжке каждую заслуживающую внимания подробность, чтобы знать, о чем надо разговаривать с людьми. Затем он долго разглагольствовал о своих государственных планах, о политике, которую они будут проводить в области рыболовства и рыбопромышленности, когда у них в сейме наберется пять-шесть депутатов.