Сын рыбака

Лацис Вилис Тенисович

Вполне понятно, что в списки потерпевших попал кое-кто из тех, которые не понесли урона. Но разве когда-нибудь без этого обходится?

В числе рыбаков, получивших пособие, оказался и Оскар. Выходя из волостного правления, он столкнулся с Гарозой — скупщик тоже пришел за деньгами. Оказалось, что он пострадал чуть ли не больше всех рыбаков. Ведь почти в каждую ловушку были вложены его средства, и раз оказывали помощь другим, ему и подавно полагалось получить свою долю. В конце концов вышло так, что Гарозе выдали почти половину всей отпущенной на вспомоществование суммы.

— Смотри не убегай! — крикнул он Оскару. — После зайдем в трактир, — тебе платить не придется.

Оскар

сослался на дела и поспешил уйти. Вскоре после этого рыбаки, и чешуяне и гнилушане, с Гарозой во главе поехали в местечко. У всех были в карманах деньги, у всех было весело на душе. В такой радостный день никак нельзя было обойтись без выпивки. Возле трактира собралась такая толпа, что пришлось стать в очередь. Каждый взял по нескольку бутылок водки, чтобы не бегать потом за ней по два, по три раза.

Старый Дунис громогласно бранился со своей «домашней полицией».

— Ну чего ты столбом стоишь? Поезжай наконец домой!

— Отдай сначала деньги, тогда поеду.

— Что я, малый ребенок? Деньги не сумею сберечь?

— Знаю я, как ты их сбережешь! — сердилась старуха. — Разве на то их тебе дали, чтобы пропивать? Не стоило помогать такому — все равно одному трактирщику польза!

— Чего ты кудахчешь!

Но Дуниене не успокоилась до тех пор, пока муж не отдал ей деньги, оставив при себе лишь малую толику. Такие же перепалки происходили и между остальными супружескими парами. Ох, эти женщины! Разве они что понимают в таких делах!

Да, повеселились в этот раз на славу! Гароза не поскупился на угощение: получив большие деньги, он почувствовал себя заправским рыбаком. До поздней ночи раздавались громкие голоса в просторном помещении трактира. Самый главный из пострадавших сидел на почетном месте; разоренный и снова поставленный на ноги ловец бодро готовился к приобретению снастей.

Питериса теперь превозносили до небес: вот это голова, за него можно голосовать хоть с закрытыми глазами!

Глава шестая ДНИ ОДИНОЧЕСТВА

1

Подошел неприветливый октябрь с сырыми морскими ветрами, облачным небом и холодным затяжным дождем. За всю неделю не выдалось ни одного ясного дня. Развешенные сети мокли под открытым небом, рыбаки ходили в длинных промасленных куртках, а о лове и думать было нечего.

Постройка рыбачьего порта была закончена в начале октября. Канал через дюны прорыть не удалось, да в нем теперь уже и не было крайней надобности.

Приехала государственная комиссия, которая осмотрела и приняла новую гавань. Городские рабочие вернулись в Ригу, а инженер Сартапутн остался еще на несколько дней, чтобы рассчитаться с местными рабочими и отправить в город оставшийся инвентарь. Он условился с Оскаром, что тот отвезет его вещи и инструмент на моторке, — так было проще и удобнее, чем по железной дороге.

В последний вечер правление кооператива и местное отделение общества рыбаков устроили в доме Бангера небольшой прощальный ужин. Инженера поблагодарили за успешную работу и преподнесли в подарок настольные часы, украшенные литой серебряной лодкой с двумя фигурами рыбаков.

Ужин взялась приготовлять мадам Бангер, которой целый день помогали Лидия с Анитой. Джим наколол дров, лавочник заранее позаботился о напитках, и все было сделано к назначенному часу.

Весь день Анита ходила сама не своя. Молча она помогала матери, рассеянно перетирала посуду и накрывала на стол, часто даже не слыша обращенных к ней вопросов. Завтра Сартапутн уедет на всю зиму… может быть, навсегда. Он вернется в город, к старым друзьям и знакомым, будет

жить полной жизнью, новые лица будут появляться и исчезать на его пути, и скоро он забудет счастливую идиллию в тихом поселке. Ах, разве у него будет время вспомнить одинокую жену рыбака, оставшуюся где-то на дюнах? Среди новых впечатлений затеряется и ее образ и воспоминания об этих днях. А она будет жить и дальше этой грустной, серой жизнью. Пустота грядущей зимы заранее пугала Аниту. Она уже представляла себе занесенные снегом дюны, замерзшее море и холодный ветер, который будет завывать здесь днем и ночью. Безрадостные дни, долгие вечера… Аните казалось, что солнце никогда не взойдет над родным поселком.

Сартапутн чувствовал, что творилось с Анитой, но за весь вечер ему только несколько раз удалось подойти к ней: не говоря уже о присутствии Оскара, вокруг было слишком много любопытных глаз и ушей, все знали о случившемся и исподтишка наблюдали за каждым его шагом. Он не был любителем приключений, который ищет только минутных наслаждений: того, что было пережито им вчера, он не забывал и на другой день; скорое расставание страшило его. Но Сартапутна призывали дела; на следующий год он будет работать в другом уголке Латвии, и только слепой случай может снова столкнуть их. Как ужасна судьба: сблизить два существа, два маленьких мира, дать им узнать друг друга, чтобы затем погнать разными дорогами, разлучить навсегда!

До сих пор они не заглядывали по-настоящему в свои сердца. Теперь, когда приблизился момент расставания, пламя неосознанных чувств вырвалось с трагической силой. И прежде чем разойтись, им хотелось передать друг другу для наступающих серых дней как можно больше нежности и тепла, чтобы их хватило до грядущей солнечной поры.

— Мы еще встретимся, Анита, мы должны встретиться… — шептал Сартапутн, когда они остались на минутку одни в боковой комнатке. — Я тебе напишу, когда устроюсь в городе на новом месте. Ты ведь будешь иногда приезжать в Ригу?

Единственное, что их могло еще немного ободрить, — это надежда на встречу. Им надо было смеяться и шутить, чтобы внимательные глаза не заметили, какая горечь растравляла их сердца. Они вернулись к остальным, и несколько часов подряд инженер занимал общество веселыми рассказами, а Анита ходила с улыбкой на лице.

Какие чувства испытывал в это время Оскар? Радовался ли он, что теперь снова в его доме наступит покой, или его тихое, скрытное сердце тоже раздирала какая-то тревога? Кто это мог знать? Он много разговаривал с соседями по столу, то и дело приглашая их выпить, щеки его пылали здоровым румянцем, первым подымал он стакан за счастье и здоровье отъезжающего. Только временами, когда за ним никто не наблюдал, по лицу Оскара пробегала какая-то тень, а в глазах вспыхивал недобрый огонек, который мгновенно гас. Но ни одного резкого слова не сорвалось с губ Оскара, он больше не сжимал в пальцах пивной стакан. Снаружи лил дождь, ветер рвал ставни и завывал в трубе. Измокший пес старался пробраться в переднюю, но его снова выгоняли во двор: «Иди вон, Сустан, сторожи дом!»

Когда гости начали расходиться, Оскар подошел к инженеру.

— Скажите, вещи у вас уложены? — спросил он.

— Да, все уже упаковано. Мы сможем выйти с рассветом.

— Ладно, в пять я подогрею мотор. Мы в таком случае… рано будем в Риге. Хорошо если бы вы дали мне сейчас часть багажа. Я бы утром взял его с собой и отнес на моторку.

— Я помогу господину инженеру донести вещи, — вмешался Эдгар.

— Ну, ладно. Я думал, так будет удобнее.

Оскар подождал, пока Анита оденется; затем они попрощались и вышли. Сартапутн проводил гостей до ворот.