Сын Солнца

Елисеева Ольга

Шибальба лежала на дне долины как гигантское блюдо идеально круглой формы. Ее мощные стены из желтоватого песчаника контрастировали с красно-бурым цветом окружающих гор. С холма, по которому ехал принц, был виден строгий лабиринт улиц. Прямая, как стрела, Белая Дорога, ведущая от главных ворот, окованных толстыми листами золота, пересекала обводной канал с дамбами и упиралась прямо в священный сенот — колодец для жертвоприношений. Он лениво колыхал свои мутноватые воды у самого подножия ступенчатой пирамиды, на самой вершине которой находился массивный квадрат храма Солнца. Слева от главной возвышалась изящная пирамида Луны, а справа —

обширный дворец правителя и верховного жреца Шибальбы.

Принц тронул уздечку и шагом поехал к городу. Из-за полуразрушенных стен толпами высыпали защитники с пальмовыми ветками в руках. Они бежали через поле, размахивая священными растениями и радостно крича.

Остальное было как старый, повторяющийся сон. Чьи-то руки сняли Акхана с седла и, бережно передавая, понесли к городу. У самых ворот его протащили под аркой из целого леса пальмовых веток, и он ощутил острый горьковатый запах живых сочных листьев. Принц слышал гул приветственных голосов, в переулках между квадратными домами появлялись все новые и новые люди, они что-то кричали запруживали улицу, вкатывались даже на священную Белую Дорогу. Акхан видел, что на ступеньках пирамиды его встречают оставшиеся в живых жрецы великого города.

Не донося до сенота, принца опустили на землю, и толпа отхлынула — ступать дальше простые смертные не могли. Акхан встал на колени и застыл не двигаясь на почтительном расстоянии от живых «теней богов». Бритоголовые фигуры в пепельно-синих одеждах заполняли крутую лестницу, ведущую с вершины пирамиды. Жрецы торжественно молчали. Над городом повисла такая тишина, что было слышно, как далеко за стенами кричат раненые, которых добивают союзные тольтеки.

Ветер едва шевелил складки одеяния верховного жреца. Старик был слеп, ибо тот, кто общается с мертвыми, не должен иметь живого зрения. Его бесплотная фигура и белые бельма навыкате произвели на акалеля давящее впечатление. Принц склонил голову и ерзнул коленями по гладким плиткам священной дороги. Острые камешки больно впились в голую кожу. Четверо младших жрецов под руки снесли старца на самую нижнюю ступень у сенота, но полосы воды, разделяющей мир людей и божественную пирамиду, жрец не пересек.

Застыв на плоских камнях, обросших от влаги зеленоватыми водорослями, владыка Шибальбы — Халач Виник — заговорил. Голос его был глух, но, к удивлению Акхана, каждое слово оказалось слышно, и не только ему. Во всем городе, на всем протяжении священной Белой Дороги невидимые керамические трубы, замурованные в стены домов и под плиты мостовых, ловили и передавали слова верховного жреца.

— Ты пришел, и мы ждали тебя, ибо предначертано было, что сын белого ветра спасет нас в миг скорби…

«Белого ветра, — хмыкнул Акхан. — Очень вовремя старик напомнил всей этой орущей от восторга толпе, кто я».

— Но берегись, — продолжал вещать владыка, — ибо пролитой сегодня крови недостаточно, чтоб накормить богов. От голода они сотрясают красную землю и колеблют тень великого Атлана.

«Попонятней нельзя?» — думал принц, за последнее время озверевший от иносказаний. Когда жрец закончил речь, двое его помощников вынесли из-за спины старца толстого храмового удава, увитого гирляндами белых лотосов. Предварительно напоенный теплым молоком с маковым отваром, змей смирно лежал на руках жрецов.

Акхан знал, что ритуал не более чем формальность, но инстинктивно поморщился. Он не любил змей и ничего не мог с собой

поделать, в этом сказывался недостаток благородной крови атлан. «Странные шутки иногда играет жизнь, — подумал принц. — Кими, с его страхом обрезать палец, ежедневно обязан брить голову, а я, не вынося даже вида ужей, после каждой победы должен терпеть торжественное возложение удава себе на шею. В такие минуты кажется, лучше б нас разбили».

Между тем двое служителей змеиных церемоний уже обогнули сенот и с вдохновенными лицами стояли над Акханом, держа свой толстый сонный мешок с мышами над головой принца.

— Да увенчают тебя новые победы во славу великого Атлан и его бессмертных богов! — гремел голос старика с другой стороны колодца.

День был жаркий, и поэтому Акхану казалось особенно неприятно прикосновение холодной гладкой чешуи удава к его вспотевшей коже. Поначалу сытый змей лениво свисал с обеих сторон на плечах принца и не подавал признаков жизни. «Проклятый червяк», — с ненавистью думал акалель, чувствуя омерзительную змеиную вонь. И тут гад пошевелился. Это было необычно, оба жреца вздрогнули и отступили на шаг. Черное маслянистое тело на шее принца свилось в кольцо. Змея подняла голову и медленно заскользила вокруг чела полководца.

Легче было встретиться с боевым слоном! Мерзкое, скользкое тело касалось уха Акхана, виска, лба, перетекало с левой стороны на правую. Принц почувствовал, что вот-вот не сдержится. Он закрыл глаза и сейчас же представил, как срывает мерзкую тварь у себя с шеи, начинает кромсать ее мечом и топтать ногами. Такого святотатства ему бы не простили! После этого могла быть только смерть… Над самым лбом принца удав вдруг поднял голову и ощерил пасть.

Толпа взревела. Это был знак, великий знак, смысл которого жрецам Шибальбы еще предстояло растолковать. Крики людей вернули Акхана к действительности. Открыв глаза, он понял, что змей уже спустился на плиты дорожки и лениво соскользнул в мутную воду сенота. Это тоже был знак. Священное животное выполнило свою миссию и ушло к богам, которым служило.

От напряжения Акхан плохо видел перед собой, в его глазах все плыло и кривилось. «Это солнце, только солнце, — постарался убедить себя он. — Я рано снял шлем». Белые плиты дороги вдруг дернулись и со всего размаху ударили принца в лицо.

Глава IV

ГОРЕ ПОБЕЖДЕННЫМ

1

…Неумолчно гудело море над головой. Слышен был только рев прибоя, и виден ослепительный свет солнца, к которому принц поднимался сквозь толщу зеленой воды. Всадники, сотканные из лучей света, мчались на огромных конях, занимая собой все пространство. Ни земли, ни неба — лишь мерный громоподобный топот и блеск…

…Ветер налетал на скрюченную смоковницу, разом срывая с нее всю листву, и дерево оказывалось торчащей из земли костлявой рукой скелета. Акхан пытался отнять у руки странный меч с крестообразной рукояткой и круглым навершием, но клинок ушел под землю. Адская боль во всем теле мешала принцу как следует ухватиться за оружие и удержать его…

…Раны открылись, старые переломы выкручивали кости и нестерпимо ныли… Кажется, он кричал…

Боль постепенно отступила. Напряжение схлынуло. Акхан лежал на ложе весь в поту и крови. Таким обессиленным акалель был только после двухмесячной лихорадки в Хи-Брасил. Казалось, жизнь по капле вытекала из него.