Сын соперника
Шрифт:
– Вам понадобится опытный офицер, чтобы возглавить армию, – сказала Квенион.
– Он умеет только корчить из себя бог весть что, – ответил Намойя. – Я знаю подобный тип людей еще по годам, проведенным при дворе. Подобные ему щенки заполонили весь дворец в ожидании новых привилегий и легкой жизни…
– Так от него совсем нет проку? Тогда я прикажу тысяцкому возвратиться в Беферен.
– Я не сказал, что от него нет проку. Если этот Лаймок неплохо держится в седле и обладает хорошей выправкой, то другие к нему потянутся. По крайней мере так будет
– Они будут вам повиноваться, – сухо сказала Квенион.
– Или кому-то из Ривальда, кто думает, что повиноваться должны ему… Скажи мне, как этот Лаймок выглядит в мундире?
– Просто великолепно. Он невысок, но форма придает ему воинственности.
– Значит, мне следует принять его на службу?
– Возможно, – пожала плечами Квенион. – В конце концов, по всем законам он уже ваш слуга. Вы – единственный выживший ривальдийский Кевлерен. Вы уже король.
Намойя рассмеялся, но без особой радости.
– О, как низко пала моя семья, – произнес он, прижав ладони к своим шрамам. – Вот посмотрите. Его королевское величество король Намойя Ривальдийский…
– Не смейтесь, – строго сказала Квенион. – Вы – уже король. И создадите свое собственное королевство здесь, в Новой Земле.
Намойя встал и протянул к ней руки.
– Да, моя Избранная. Мы создадим его сами, и нам не помешают развалины старого мира…
Трудно представить свое будущее в темноте, думала Квенион, лежа на складной кровати, стоявшей в ногах у принца.
Несколько часов назад, когда они с Намойей с таким волнением обсуждали ближайшие перспективы, ей казалось, что светлое будущее вот-вот наступит. Но теперь оно выглядело далеким, как звезды в ночном небе.
В темноте, когда башню окутывала полная тишина, нарушаемая лишь шагами часовых, расставленных по периметру крепостной стены, а Сайенна засыпала, словно кошка, Квенион могла слышать, как дышит ее любимый Намойя. Это рваное отверстие, некогда служившее принцу ртом… В легких Кевлерена клокотала слизь, а когда он ворочался на кровати, то звук, издаваемый при соприкосновении кожи с простынями, походил на треск разрываемой бумаги…
Она страдала так же, как и он, нервы были натянуты до предела, воспоминания заполнялись огнем и болью. По ночам мир девушки замыкался на мучениях Намойи Кевлерена, и Квенион мечтала о том, чтобы границы ее реальности хоть немного расширились.
Постоянное откладывание будущего давало ей возможность тщательно проанализировать настоящее. Снова и снова Квенион приходила к мысли, что Намойя поправится. Во-первых, она его Избранная, которая страстно желает ему самого лучшего. Во-вторых, Сайенне нужен здоровый Намойя, который будет в полной мере соответствовать образу Кевлерена.
Квенион казалось, что иногда Намойя испытывает к ней не что иное, как любовь.
Девушке очень хотелось верить в то, что его чувства по отношению
Велан Лаймок гадал, как решилась его судьба, пока они с Квенион не добрались до пирса, где находилась готовая к отплытию бригантина.
И тут вместо того, чтобы передать ему письмо с ответом Намойи, девушка лишь попросила молодого офицера подписать от своего имени конверт и передала послание капитану корабля, приказав доставить его лично президенту Комитета безопасности Крофту Харкеру.
Велан не смог сдержать вырвавшийся из груди вздох облегчения. Мир вновь обрел краски.
– Могу я узнать, каков ответ? – спросил он у Квенион.
– Мне кажется, вы сами уже догадались, офицер.
– Каковы теперь мои обязанности?
– Служить его величеству королю Намойе Кевлерену.
– Разумеется. Но можно поточнее?
– Поточнее? Вы когда-нибудь воевали?..
Велан растерянно огляделся, не зная, что сказать. Неподалеку начали открываться лавочки, торгующие едой и повседневными товарами. Однако там попадались и более изысканные вещи вроде ковров, посуды или дорогой одежды, хотя чаще их продавали по более высокой цене в глубине материка или в Ривальде. Несмотря на изобилие, Сайенна по своей сути пока еще оставалась пограничным городом. Как большинство пограничных городов, она отчаянно нуждалась в трех вещах – безопасности, притоке населения и налаженной торговле. Велан считал, что у Сайенны есть все шансы стать крупным центром. Возможно, со временем он станет одним из тех, кто поможет этому…
– Офицер?.. – окликнула Велана Квенион.
– Нечасто… Я, конечно, сражался на границе…
– Отлично. Мы ведь отправляемся на войну.
– Мы?..
– Его величество и все его подданные.
– Я думал… я хочу сказать, что мне показалось, будто его величество не заинтересован в борьбе за Ривальд…
– В Ривальде, офицер, – сказала девушка. – Мой господин полон решимости драться за Ривальд, именно это он подчеркивает в своем письме Комитету безопасности.
Велан покачал головой:
– Мне не совсем понятны эти тонкости…
Они добрались до вершины холма и остановились, рассматривая воды залива. Судно подняло паруса и отчалило.
Я приговорен, подумал Велан, понимая, что теперь отрезан от дома – возможно, навсегда. Он связал свою судьбу с этой странной Избранной и ее хозяином, последним и, что весьма вероятно, спятившим ривальдийским Кевлереном.
Лаймок запаниковал, но быстро взял себя в руки, попытавшись сосредоточить все свое внимание на солнечных бликах, играющих на морской глади. Щеки ласкал слабый ветерок. Велан попытался представить себе свое будущее – здесь, в Сайенне и Новой Земле. Он всегда стремился попасть в круг избранных. Это – шанс… Главное, чтобы хватило смелости вцепиться за него обеими руками.