Сын ведьмы и коловертыши
Шрифт:
– Что за чертовщина, – пробормотал Сан Саныч.
Серебристая птица вихрем пронеслась рядом с вертолетом, выбивая из рук москвича ружье.
– Это что это? – отпрянул чиновник, видя, как, блестя перьями, существо заходит на новый разворот.
– Внутрь, – схватил его за плечи Сан Саныч. – Что стоишь? Закрывай, – крикнул он помощнику. Клацнула дверь. Мужчины ошарашено посмотрели друг на друга.
– У нас проблемы, – один из пилотов заглянул в салон.
– Да знаем мы, – отмахнулся заместитель губернатора. – Летим отсюда. Здесь еще
– У нас проблемы, – повторил второй пилот. – Нас тянет потоком воздуха.
– Что это значит? – Сан Саныч всмотрелся в бледное лицо летчика.
– Не знаю, – поежился тот. – Моторы работают на пределе. А мы висим на месте. Как приклеенные.
Высоко в небе над вертолетом парил в воздухе молодой темноволосый человек. Он посмотрел на машину, пойманную в силовые сети, как в авоську, и бросил обеспокоенный взгляд на солнце. Пора было возвращаться домой.
– Ироды, – прогремел голос лешего. Гигантское дерево шагало через лес, вытащенными из земли корнями.
Металлическая птица подлетела к Егору, перехватывая из рук клубок силовых сетей. Парень благодарно кивнул и бросился наперерез разбушевавшемуся гиганту.
– А Егорка, – Митрофаныч махнул суковатой лапой, приветствуя парня.
Ведьмак едва успел увернуться от веток, пролетевших рядом с лицом.
– Погоди, – парень завис в нескольких метрах от громадных зеленых глаз.
Пепельные волосы исполина, перевитые зелеными ветвями, шевелились на холодном ветру.
– Что годить-то, – прогрохотал леший. – Ироды, хотели старуху убить. Она итак от людей в лес подальше забралась. И здесь нашли. Бестолочи. Спасибо, что предупредил. Теперь узнают кузькину мать, – леший протянул узловатую руку к вертолету.
Егор бросил взгляд назад и увидел бледное от страха лицо пилота. Он судорожно дергал за рычаги и, судя по открытому рту, отдавал приказы напарнику
– Погоди, – Егор кричал, стараясь перекрыть шум работающего двигателя. – Сами же мне с бабкой объясняли, что люди, как дети неразумные. Ты ребенка непослушного, тоже сразу в ущелье сбросишь?
– К чему клонишь? – брови из болотного мха сошлись к переносице на покрытом корой лице.
– Ну, объясни им, что они поступают неправильно и отпусти с миром. Скажи, что родную землю любить надо. Поверь, для человека увидеть тебя, еще то приключение. Сомневаюсь, что они вообще после этого в лес когда-нибудь пойдут.
– Гм, – кора на лбу исполина пошла волнами. Леший задумался и застыл. Сейчас он был похож на обычное дерево, но только гигантских размеров, рядом с которым столетние сосны, выглядели остроконечными кустиками. – Ладно. Будь, по-твоему, – ожил он, шелестя листвой. – Денек у меня погостят, авось образумятся. Давай, – исполин протянул руку к силкам в клюве у металлической птицы.
– Отдай, – крикнул Егор.
Птица раскрыла клюв. Вертолет тряхнуло, и он рухнул на подставленную лешим широкую ладонь. Мотор машины чихнул и заглох.
– Ну, я полетел, – сказал Егор.
– Ага, – кивнул леший, узловатым ногтем отколупывая дверь вертолета.
Сан Саныч, его помощник и московский гость настороженно прислушивались к скрежету снаружи. Вертолет тряхнуло, мотор заглох, но машина не упала. Скрежет прекратился и мужчины одновременно вздохнули.
– Там… мы… – из кабины летчиков в салон снова заглянул второй пилот.
– Я с тобой на базе разберусь, – сурово пообещал Сан Саныч. – Чего теперь?
Снова раздался скрежет. Вертлявый корешок просочился в щелку между дверью и стеной салона. За ним, извиваясь, вполз еще один.
– Говоришь, вчера в бане был французский коньяк? Паленкой, сволочь, напоил. Теперь черти мерещатся, – повернулся к чиновнику Сергей Павлович.
– Обижаете, – заюлил Сан Саныч.
– А это что? – московский гость ткнул пальцем в третий корешок, настойчиво отдирающий дверь.
Но Сан Саныч не успел ответить. Дверь отъехала в сторону, и в проеме показался громадный зеленый глаз.
– Люди, – выдохнул гигант. Порыв ветра заставил мужчин поплотнее запахнуть куртки. – Люди, добром говорю, родную землю надо любить.
Помощник ойкнул и, закатив глаза, стал сползать с кресла на пол.
Егор приземлился у избушки, ища следы бабкиного присутствия.
– Кажется, успел, – подмигнул он серебряной птице, приземлившейся рядом.
– Пока успел, – проклекотала она и, едва взмахнув крыльями, вновь бросилась на землю.
Егор закашлялся. Глаза слезились от гари.
– Надо бы дообработать ваши переходы, – сказал он, поднимая с земли кольцо.
– Поучи еще, – пискнула птица, обвивая лапками мизинец, и застыла перстнем.
– Здравствуй Егорушка, с днем рождения тебя, Ираида спикировала на поляну на метле. – Ты шашлыки решил жарить, что ли? – она подозрительно посмотрела на два выжженных в траве пятна.
– Аномальные явления, – не моргнув глазом, сказал Егор.
– Вот тебе леший устроит явления, – пообещала бабка и вздохнула. – Восемнадцать, а чистый ребенок.
Синица, чирикая, уселась на плече у бабки.
– Охо-хо-нюшки, – запричитала Ираида. – Опять леший чудит, людей из лесу выпускать не хочет. Вот тебе пока подарок от матери, – она протянула ему Чистюлю. – А я вечером поздравлю.
– Спасибо, – улыбнулся Егор, беря в руки почти невесомого зверька. – Я уже по нему соскучился.
– Я тоже, – Чистюля прыгнул на плечо ведьмака, доверчиво прижимаясь к нему пушистым тельцем.
– Что-то я не разберу, что к чему, – озабоченно сказала женщина. – Это коловертыш. Я хотела тебе рассказать о нем.
– Я все знаю, – Егор чмокнул женщину в щеку. – Не беспокойся. Иди к лешему. Я в город сам доберусь. Порошу не зови.
– Ты как торопишься куда-то? – нахмурилась бабка.