Сын ведьмы и нежить

Епатко Маргарита

– Да какого мальчика?! – Егор за шиворот вытащил нового знакомого и поставил его ближе к свечам.

Перед ними оказался юноша лет двадцати с пробивающимся над верхней губой пшеничными усиками. Вот только был он ростом с ребенка. Да и одет странно: в спортивные штаны, ветряк, разрисованный диснеевскими героями и лапти.

– Ты чубасей привел? – уточнил Егор, игнорируя попытки парнишки вырваться из рук.

– Да что ж Федя.

Съел медведя,

Чтоб чубасям дорогу

Открыть к родному порогу, – ответил человечек.

– А нормально говорить можешь? –

Егор тряхнул парня.

– Хватит уже трясти.

Лучше меня отпусти, – почти пропел новый знакомый.

– Да отпусти его балаболку, – вздохнул Петр Ефимыч. – Толку от него все равно не будет. Двести лет знаю, двести лет дурака валяет. Это мой внучатый племянник. Без дома остался, когда все посносили. Хотел Федьку в сторожке поселить, а он все сюда ломится, да проказничает.

– Дурака валяю.

А дыры закрываю, – парировал Федор.

А в вашей сторожке.

из еды только дохлые кошки.

– Почему кошки? – удивилась Лиза.

– Почему-почему – для рифмы, – пояснил Федор. – А еще я вам скажу… – но рифмоплет не успел закончить очередную фразу, поскольку невозмутимо сидевший на плече у Лизы перепел, взлетев, приземлился младшему домовому на голову и пару раз тюкнул его клювом в затылок.

– Кышь, злая птица, – вскрикнул Федя и замахал руками. – Никто не понимает настоящего поэта, – сказал он уже вполне обычным голосом.

– Как она тебя подлечила! – восхитился Ефимыч. – Знал бы давно такую в хозяйстве завел.

– Какие дыры ты закрыл? – поинтересовался Егор.

– Так вокруг дома, когда от сторожки сюда пробирался, – пояснил Федор, с опаской глядя на перепела, вернувшегося на плечо хозяйки и снова невозмутимо чистящего перышки.

– И много закрыл? – уточнил ведьмак.

– Штук пять, что по дороге попались. Я ж сюда торопился. Как почуял, что кашкой пахнет, сразу обувку натянул – и к кухне рванул, – Федор покосился на птицу. Перепел, услышав новую рифму, перестал чистить перья и внимательно приглядывался к домовому.

– Сатрапы вы, из-за вас на горло собственной песне наступаю, – слезливо сказал парнишка.

– Слышь, Федька, прекращай дурью маяться, – осадил его Ефимыч. – Дело серьезное.

Перепел запищал, подтверждая слова дядьки.

– Охо-хо-нюшки, – молодой домовой взлохматил и без того растрепанные волосы. – Значит так, как запахло кашкой, я по сторожке сразу забегал. Заскучал, значит. Думаю, а вдруг дядька-то обо мне забудет и кашки не оставит. И решился быстро по дорожке прибежать. Бегу и вдруг падаю куда-то. Там сначала цветное все, яркое и кашкой даже пахнет. А потом муть одна серая. Ну, я сразу смекнул – дыра это для несмышленышей на желанья падких. Достал нитку с иголкой. Пару раз махнул и залатал. Потом еще в одну попал и еще. На четвертой дыре нитки мои закончились. Тогда пришлось булавки от подола отстегивать. Потом и до кухни добрался. А тут ты, да за ухо сразу! – он покосился на дядьку. – И говоришь, будто я защиту рушу. А я наоборот… А ты кашку под шумок и доел всю. А я… – домовенок от расстройства шмыгнул носом, явно сдерживая подступившие слезы.

– Никто твою кашку не съел, – Вера Павловна

щелкнула пальцами и крутобокая кастрюля, сорвавшись с плиты, плавно приземлилась у ног расстроенного домового.

– Кашка, любимая, – Федор снял крышку и обнял руками еще теплую кастрюлю.

– Ложку возьми и соль, – ласково сказала повариха и еще одна поварешка приземлилась прямо в кашу.

– Нитками да булавкой дыры в подпространство зашил?! – восхитился Егор. – Да у нас тут настоящий спецназ подбирается. Вы ведь тоже дыры латать умеете? – спросил он у Ефимыча скорее для порядка.

– Спрашиваешь, – хмыкнул дядька. – Да коли б не я да Вера, этот поселок давно в тартарары бы рухнул. Здесь лет десять назад гадалка одна поселилась. Все гадала, да гадала. Глупые людишки к ней ехали. Деньги да горе свое везли. Лет через пять у нее в доме столько горя скопилось, что и золото собранное стало не в радость. Тем более, что домового своего она сразу по приезду выпроводила, дура безграмотная. В общем, нашла она где-то книгу и решила все горе в другой мир перекинуть. Дыру сделала, а ее туда саму и затянуло. Местные домовые тоже не сразу спохватились. Тут ведь поселок как раз рушить начали. Машины всякие здоровые понаехали: там сносют, здесь копают, – мужичок махнул рукой. – Федьку моего чуть под домом не похоронили. Ему крышу ломают, а он вирши сочиняет. Еле успел вытащить.

– Много ты понимаешь, – Федор облизнул поварешку и горестно вздохнул. – Может я так и хотел вместе с домом своим погибнуть, раз уберечь не смог.

– Соли дать еще? – Вера Павловна ласково погладила Федьку по голове и Егор нахмурился.

– Скажите, а вы как здесь оказались? – обратился он к женщине.

– Так ведь ее сродственники приехали дыру огроменную заделывать. Тут такое творилось. Жуть одна. Вот ее родичи и приехали. Дыру заделали, а сами погибли, – дядька запнулся и с жалостью посмотрел на Веру Павловну, – то есть пропали они. Может, и объявятся исчо.

– Они все заделали, – подключилась к разговору повариха. Она постаралась незаметно вытереть предательскую слезинку. – А мы последнее время с Ефимычем за этим местом следили. Нормально все было.

– Где тонко – там и рвется, – вздохнул Егор. – По крайней мере понятно, почему чубаси меня так быстро нашли.

– Я так понимаю, что предыдущие хозяева не зря так дешево продали нам дом, – подвел итог разговору Илья. – Что делать будем?

– Как что? – Лиза задумчиво терла подбородок. – Надо зашивать эту вашу дыру. Тогда наш дом вернется обратно. Правильно? – она посмотрела на Егора.

– Верно, – кивнул ведьмак. – Тем более, что команда у нас подбирается неплохая.

– Стоп, – Илья поднял руку. – Поправьте меня, если я неправ. У нас вокруг дома образовался провал в соседнее измерение. Отчасти потому, что здесь он был когда-то, отчасти из-за прихода Егора и появления этих чубасей. И мы все: я – математик-недоучка, парочка домовых, моя беременная жена и ведьмак-универсал с ведьмой-поварихой сейчас будем зашивать пространство ниткой с иголкой? О нет, конечно же, как я мог забыть! Мы заколем его булавкой! Так?