Сын ведьмы. Дилогия
Шрифт:
Кондрашов взял под локоток комбата и, отведя чуть в сторонку, шёпотом доложил:
— Слух по фронту прошёл, будто бы твой шаман мёртвых оживляет.
— Ну, шаманит казачок понемножку, раненых исцеляет. Какой в том грех?
— Так отошли его в госпиталь, докторам помогать. Зачем тебе, Николай Евгеньевич, лишние проблемы в батальоне. В штабе на казака уже дело, толщиной в кирпич, завели.
— Во — первых, своих мы не сдаём, — высвободил локоть из цепкой хватки контрразведки комбат, — а во — вторых, видел бы ты, как этот казачок с пулемёта строчит. Да и голова у парня светлая, очень нестандартно
— Что у казака в голове — не знаю, но руки у парня сильные. Я так понял, что вон теми гладкими каменюками он по утрам играется — сильно исцарапан пол. И реакция у богатыря чудесная, хороший пластун бы получился. Может, мне его в разведку удастся сманить.
— Он уже там был, — рассмеялся майор. — Упустили вы счастье капитан, обидели героя. Теперь Алексей хочет только лекарем быть.
— Уступи своего шамана, хоть на одну операцию. Николай Евгеньевич, очень надо.
— Так у твоего ведомства свой интерес к моему казачку имеется, — догадался о причине появления контрразведчика комбат.
— Ну, без нашего зоркого ока, штабные вряд ли смогут объективно разобраться в причинах прорыва линии фронта. Ведь тогда надо ротозеев среди своих искать, что обход фланга прозевали. Потому и подвиг первой роты признавать не желают, крысы канцелярские.
— Раз так, то давай начистоту, без политесов, — предупредил боевой офицер. — Поможем, чем сможем, но награды всем вдовам ты в штабе выбей. Чтобы каждому герою по «Георгию» — заслужили кровью… А казаку — два «Георгия», ему бюрократы ещё за прошлый подвиг задолжали.
— Николай Евгеньевич, родной, когда затронуты интересы генералов, медалей для солдат не жалеют.
— Господа офицеры, кинопроектор готов! — доложил поручик.
— Продолжим разговор после просмотра хроники. Там есть чему подивиться, — комбат жестом предложил контрразведчику место на лавке у стены. — Туши лампу Алексей. Ширков, крути плёнку.
Ширков отмотал плёнку на глазок, поэтому сперва пошла демонстрация ранее отснятого материала. Солдаты сидели в блиндаже, все с серьёзными лицами, как привыкли позировать в фотоателье. Каждый крепко сжимал ладонью цевьё винтовки с примкнутым штыком. Освещение в блиндаже было слабое, к тому же плёнка сильно отдавала желтизной.
— Разрешите чуть вперёд перемотать, — стушевался своей оплошности кинооператор.
— Нет, пусть всё идёт своим чередом, — остановил поручика контрразведчик. — Я так понимаю, дальше будет такое же качество плёнки?
— Закрепитель слабый, — извинился кинолюбитель.
— И через время изображение будет значительно хуже? — как — то даже с надеждой в голосе спросил капитан.
— Да, слой на плёнке быстро разрушается, — грустно признал очевидный брак при обработке плёнки Ширков.
— Замечательно, поручик, крутите дальше своё кино, — аж повеселел капитан.
Ширков продолжил кинопоказ. Бытописание солдатской жизни в блиндажах закончилось, пошли кадры запечатлевшие приход зимы — занесённые метелью окопы, облепленные снегом двери блиндажей.
— Да, да, да, — стукал кулаком по коленке чрезвычайно довольный кинокартиной странный капитан.
Ширков размеренно крутил ручку кинопроектора, и на белой стене — экране появилась жуткая кинопанорама кровавого побоища. Трупы кучами устилали траншею. Тела немцев жутко изрублены.
Короткометражка закончилась. Стрекотание кинопроектора смолкло. Под сводами пещеры повисла жуткая тишина.
— Ха — ха — ха, — неожиданно разразился смехом Кондрашов. — Отличное кино, надо теперь его как — то немцам показать. Пусть трепещут!
— Прошу пояснить причину неуместного веселья, господин капитан, — сурово сдвинул брови Вольдшмидт. — Алексей зажгите лампу, а то с такими картинами и умом двинутся недолго.
— Поручик, вы сняли замечательную киноленту! — хлопнул кинооператора по плечу развеселившийся капитан. — Из кинохроники явствует, что русские заранее подготовили немцам ловушку и спрятали в блиндажах отряд смертников. А когда немцы клюнули на приманку и, заняв окопы первой роты, бросили в атаку пехотный батальон австрийцев, то русские вылезли из засады, перебили отряд немцев и перемололи кинжальным огнём из пулемётов почти весь штурмовой батальон.
— О какой приманке речь? — удивился комбат.
— Об этом знает очень ограниченный круг лиц, — приложил палец к губам контрразведчик. — Некоторое время назад, немецкая полевая разведка захватила в плен адъютанта из штаба. Фамилию я вам озвучивать не буду, но молодой человек из очень известного дворянского рода. Однако самое пакостное, что в руки к немцам попала штабная карта с подробной разрисовкой нашей линии обороны. Очевидно, из неё немцам и стала известна наша слабина на левом фланге. Вот они и придумали, где можно легко прорвать оборону русских.
— И то, что карта попала в руки к немцам, начальнику штаба дивизии очень не хочется обнародовать, — догадался о причине приезда комиссии Вольдшмидт. — Массовое же награждение солдат медалями даст повод злопыхателям задаться нежелательными вопросами. Поэтому об исчезновении адъютанта тоже никому не сообщено.
— Именно так, — хлопнул в ладоши капитан. — Но в свете вашей кинохроники, всё теперь выглядит, как мастерски проведённая операция генерального штаба. Вот только бы теперь адъютанта назад из плена вызволить, а то родня может и вендетту устроить — отдали дитятку на заклание иродам.
— Жаль, официально обмена пленными не производится, — задумчиво почесал затылок поручик, — а то у нас имеется обменный фонд. В лазарете немецкий капитан лечится. Рана пустяковая, можно транспортировать.
— А зачем немецкому командованию так подставляться? — отмахнулся комбат. — Не станут они нелегально с русскими пленными торговать.
— Офицерик немецкий, может, и не так родовит, как наш адъютант из штаба, — подмигнул капитан контрразведки. — Но вот киноплёночку немцы очень захотят заполучить. На ней чётко видно, что немцы попали в заранее расставленную ловушку. В скрытых снегом блиндажах прятались отборные русские бойцы. На кадрах видны последствия ожесточённой рукопашной схватки. Русские вылезли из — под земли и дрались, как черти. Немцам теперь не с руки размахивать ворованной картой и бахвалится пленным адъютантом штаба. Иначе выходит, что русские их провели.