Сын Зевса
Шрифт:
Однако иное дело фиванцы. Они были его союзниками, и они изменили ему в самый опасный для него час. Тут пощады не будет. Войско не могло защитить Фивы – оно было разбито. Правда тоже не могла стать на их защиту – правда была на стороне Филиппа: фиванцы сами нарушили свой договор с македонским царем.
И Фивам пришлось тяжело. Филипп взял с них выкуп за пленных. Взял выкуп и за право похоронить павших. Фиванцы с великой горестью хоронили их. На том месте, где лег «священный отряд», поставили каменное изображение раненого льва. И сделали надпись:
Время,В Фивах Филипп поставил у власти олигархический [30] совет – триста человек было в совете, и все приверженцы Македонии.
Самых видных фиванских граждан, которые выступали против Филиппа, казнили. Многих Филипп отправил в изгнание. Богатства изгнанных и казненных македонский царь захватил себе.
30
Олиг'aрхия – правление аристократов.
Вспоминал ли Филипп, творя расправу над Фивами, свою юность, проведенную в этом городе? Не грозила ли ему тень Эпаминонда за все, что он сделал здесь?
Если и было так, об этом никто не узнал. Филипп твердой рукой осуществил свою жестокую месть.
Победитель ищет мира
Оратор Демад всегда был сторонником Филиппа. Но сторонником не слишком надежным: когда пришлось воевать под Херонеей, он оказался в афинских войсках. Однако и там он не стоял незыблемо под ударами македонских копий. Увидев, что афиняне битву проигрывают, Демад без раздумий сдался Филиппу в плен.
Филипп после победы принял его в своем лагере. И здесь, за чашей хорошего вина, они о многом договорились.
– Мне стало известно, что Афины снова собираются сражаться со мной, – сказал Филипп, – говорят, что там идут большие работы, укрепляют стены. За дело взялся военачальник Гиперид, который так недавно бежал с поля битвы!
– Что ж, – пожав плечами, ответил Демад, – они этим ставят Афины под удар. Если бы я сейчас находился там, я постарался бы удержать их от этого безумия.
Соглядатаи Филиппа сказали ему правду. В Афинах поспешно, в смятении, в отчаянии готовились к обороне. Все, что было ценного в стране, жители перевезли в город. Укрепили и обновили городские стены, стараясь превратить Афины в неприступную крепость.
У афинян был хороший флот. Они торопились поправить и морские укрепления – там тоже можно было отсиживаться во время осады. Гиперид, военачальник и государственный деятель, считал, что нужно защищаться в Пирее, в афинской гавани, чтобы не подпустить врага к городу.
Гиперид предложил – и афиняне с ним согласились – дать право афинского гражданства метекам, людям, которые жили в их государстве, но прав афинских граждан не имели.
Это же дорогостоящее
– Надо, чтобы мы все в полном единодушии встали на защиту отечества! – сказал Гиперид.
Стратегом, военачальником, избрали Харидема, старого вождя наемных войск, который уже много лет был непримиримым врагом Филиппа.
– Я знаю, кто такой Харидем, который собирается воевать со мной, – сказал Филипп, беседуя с Демадом, – я знаю, как он ненавидит меня. И он думает, что я боюсь его ненависти. А ведь я ее не боюсь!
– У тебя была какая-то история с его шурином Керсоблептом?
– Да, – Филипп пренебрежительно махнул рукой, – была такая история. Это еще когда я воевал во Фракии. Да стоит ли вспоминать такие давние времена? Но Харидем помнит. А и всего-то было, что я этого фракийского царька Керсоблепта прогнал из его царства. И сколько же кричал тогда по этому ничтожному поводу Демосфен! «Филипп – обманщик, Филипп ведет коварную политику, не верьте Филиппу!..» А Филиппу просто была нужна Фракия. Как, впрочем, и Афинам. Они же всюду поселили там своих клерухов [31] .
31
Клер'yхи – выселенцы из метрополии.
– Значит, что ж, будешь осаждать Афины?
Демад умел пить. Кудрявый мальчик виночерпий то и дело подливал вина в его чашу. Но Демад, хитро и проницательно поглядывая на Филиппа, сохранял хорошее настроение и светлую голову.
– Осаждать Афины? – чуть усмехнувшись, ответил Филипп. – А зачем? Я бы мог сделать с ними то же, что с Фивами. Но предпочту мир.
– Ты будешь просить мира?
– Я предложу мир.
– Поверят ли они тебе?
– Мне, может быть, и нет. Но тебе, Демад, клянусь Зевсом, поверят.
Демад задумчиво поворачивал в руках золотую чеканную чашу.
– Мне? Ты поручаешь уладить это дело мне?
– Не даром, Демад, не даром. Сейчас я уже разбогател и могу отблагодарить за услугу.
– Или ты не надеешься победить афинян?
Филипп засмеялся:
– Если им захочется так думать, пусть думают так! Но я не буду воевать с Афинами. И если они согласятся заключить мир, я отпущу афинских пленников без выкупа.
– А все-таки, – настаивал Демад, – ты мог бы разбить Афины?
– Мог бы.
– И ты этого не сделаешь?
– Клянусь Зевсом, нет.
– Да, – печально вздохнув, сказал Демад, – я вижу, что время Афин прошло.
Вскоре Демад отправился в Афины послом Филиппа с предложением заключить мир.
Демад в Афинах выступил очень убедительно.
– Продолжать войну уже на территории Афин опасно. Вы знаете, граждане афинские, что из этого получилось в Фивах. Кроме того, пусть вспомнят граждане афинские, что две тысячи афинян у Филиппа в плену, а денег на выкуп нет!