Сынок министра
Шрифт:
– Там поблизости жилой дом за сквером, туристическое агентство и газетный киоск, – начал Крячко. – Мне удалось переговорить с некоторыми жильцами и с киоскером. Киоскер вообще считает себя человеком чрезвычайно наблюдательным и уверяет, что красивую женщину обязательно заметил бы. Так что или ее там не было, или вернулась она за автомобилем раньше семи часов утра – с этого времени открывается киоск.
– Вы о чем это речь ведете? – подозрительно осведомился Орлов. – За каким это автомобилем она вернулась?
– Мы предполагаем, что в район клуба женщина в вечернем платье не могла попасть иначе как в автомобиле, – пояснил Гуров. –
– А если у нее был сообщник? А если она приехала на такси? – спросил генерал.
– Значит, она не возвращалась, – хладнокровно сказал Гуров. – Но этот вариант тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Вдруг она эдакая одинокая волчица?
– Она, конечно, могла вообще наплевать на наши выкладки и преспокойно проехаться на метро, – добавил Крячко. – Но по всем раскладам такие дела лучше проворачивать в компании. Судя по всему, был у нее сообщник. Он привез ее куда нужно и забрал прямо из квартиры Панченко. Вот где нужно след искать – на Новом Арбате.
– На Новом Арбате жизнь кипит уже с раннего утра, – охладил его пыл Гуров. – Там на одну конкретную женщину никто и внимания не обратит. В доме, где Панченко живет, ее, конечно, видели, а вот дальше… Но ты сам мысль подал – сам и доводи ее до логического конца. Сейчас же туда и поезжай. А потом к своему специалисту – покажи ему фотографию колье, спроси, кто может всерьез заинтересоваться такой вещью…
– А сам чем планируешь заняться? – спросил генерал.
– Я думаю встретиться с Канунниковым и Астаховым, – сказал Гуров. – Пусть расскажут свою версию событий. Жаль, припугнуть никого из этой публики нельзя. Они бы у меня как миленькие заговорили.
– Ишь, умный какой! – иронически заметил Орлов. – Припугнуть! Прошло то время, когда МВД было пугалом. Работать с людьми надо, убеждать, проникать в душу…
– Да я уж и так и эдак, а души что-то никак не достигну, – отшутился Гуров. – А насчет припугнуть – это я погорячился, конечно. Эти ребята никого, кроме начальства, не боятся. Что им какая-то милиция! Тем более не они украли, а у них.
– Ну-ну, ты это брось! – прикрикнул Орлов. – Опять за свое? Смотри на вещи шире – философски смотри. А то не полковник МВД, а прямо диссидент какой-то! Наше дело – государева служба. Что сверху скажут – то и выполним. А вот насчет таможни – это рассуждение правильное, и это дело я обязательно возьму на контроль!
Глава 7
На скоростном лифте Гуров поднялся на одиннадцатый этаж здания, где помещались редакции нескольких газет и издательств. Отчаявшись дозвониться до журналиста Канунникова, он решил попытаться застать его на рабочем месте. Канунников числился в штате одного из множества глянцевых журналов, которые в последние годы плодились как грибы и, несмотря на жесточайшую конкуренцию, вроде бы процветали.
Журнал, где работал Канунников, был объемным, красочным, перенасыщенным рекламными вставками и претендовал на многогранность – на его страницах освещалось все, начиная от конкурса красоты где-нибудь в Чугуеве и кончая экономической ситуацией где-нибудь в Зимбабве. Канунников специализировался как раз на зарубежных репортажах – колеся из страны в страну, он публиковал пространные репортажи о своих впечатлениях. Репортажи показались Гурову неплохими, в них присутствовали точные наблюдения, юмор и стиль. Пожалуй, самым слабым местом Канунникова были рассуждения о политике – пространные
Однако редакцию работа журналиста, судя по всему, удовлетворяла, и Канунникова раз за разом отправляли в командировки одна увлекательнее другой. Со слов Курносова и Панченко Гуров знал, что теперь Канунников вернулся из Италии и, видимо, готовил очередной материал для журнала. Может быть, по этой причине он избегал контактов и отключал телефон – не хотел, чтобы беспокоили. Возможно, вскоре его ждала новая командировка, и Гуров рассчитывал встретиться с журналистом прежде, чем он в очередной раз покинет родные края.
Но прежде Гуров все-таки повидался с четвертым участником вечеринки – с Астаховым. Чиновник согласился не сразу – видимо, согласовывал встречу с начальством – и явился к Гурову уже хорошо проинструктированным, застегнутым на все пуговицы и предельно настороженным.
Тем не менее Гурову постепенно удалось его разговорить. Выяснилось следующее. Двадцатого мая около пяти часов вечера в министерстве появился Курносов. Он уже давно чувствовал себя там как рыба в воде. Вот и теперь он по-свойски заявился в кабинет к Виталию Панченко. Астахов в тот момент тоже там находился. Они с Панченко обсуждали какую-то проблему, которую предстояло решить на следующий день.
Появление Курносова нарушило эту деловую беседу. Как показалось Астахову, бизнесмен был настроен легкомысленно и сразу принялся шутить по поводу предстоящей свадьбы Панченко. Рабочая обстановка была нарушена, Виталий невольно поддался настроению бывшего одноклассника, и они стали строить планы на вечер.
По тону Астахова Гуров понял, что тот категорически не одобряет дружбы своего начальника с бесцеремонным и не слишком воспитанным предпринимателем. Однако, несмотря на свое такое отношение, Астахов дал себя втянуть в дальнейшие события.
Как выяснилось, у Курносова был с собой коньяк – настоящий армянский, – и они выпили по сто граммов. Разговор все время вертелся вокруг предстоящей женитьбы. Панченко очень занимало это событие, и он явно терял душевное равновесие, когда о нем заходила речь. Может быть, потому и хотелось ему рассеяться, выпить этим вечером. Они с Курносовым решили поехать куда-нибудь развлечься.
Астахов не любил подобного времяпрепровождения, но компанию поддержал. Как показалось Гурову, Астахов не посмел, во-первых, отказаться от предложения начальника, а во-вторых, возможно, был при младшем Панченко кем-то вроде наблюдателя, приставленного Панченко-старшим. По крайней мере, именно такое впечатление у Гурова на этот счет сложилось. Наверное, министр не очень-то доверял сыну, зная о его податливом характере.
Одним словом, сначала они поехали к Виталию Панченко домой. Как узнал Гуров, при этом посещении никто не заводил речи о колье, а тем более не доставал его из сейфа и не рассматривал. Но зато произошло два других события.
Во-первых, они еще немного выпили, а во-вторых, к ним присоединился Геннадий Канунников. Астахов уточнил, что Канунников звонил Панченко, когда тот еще находился на работе, а домой к нему заявился уже в вечернем костюме и активно включился в общее веселье. Именно ему, по словам Астахова, первому пришла в голову мысль поехать в какое-нибудь приличное место.