Сыновья Горгоны

Ковалев Валерий Викторович

В его гулком пустом пространстве, тускло освещенном двумя, закрепленными на подволоке фонарями, удобно расположившись на лежащих на палубе пробковых матрацах, спали одетые в шерстяные свитера и гамаши, диверсанты.

Двое из них - Грилло и сухощавый подвижный сардинец Пелите, тихо напевавший какую-то неаполитанскую песенку, играли в карты.

– Как наверху? - поинтересовался Грилло, при появлении Торриани и отложил карты в сторону.

– Отличное утро, Джузеппе. Солнечно и тепло.

– Зато здесь чертовски прохладно

и сыро, - буркнул капитан-лейтенант, после чего извлек из стоящего рядом вещмешка плоскую металлическую флягу и сделал из нее несколько глотков.

– Будешь? - протянул он флягу Торриани.
– Настоящая граппа из Фриули.

– Не откажусь, - рассмеялся тот и тоже приложился к горлышку.
– Может быть, стоит разбудить парней? - кивнул он на спящих. Я пришлю Сантано с горячей пиццой.

– Пускай дрыхнут, - махнул рукой Грилло, - им пришлось здорово попотеть ночью. Ты знаешь, Джовани, я все время думаю об этой дьявольской базе. Не могу забыть, как мы с немцами штурмовали ее в сорок втором, а потом едва унесли оттуда ноги. Уверен, на дне бухты до сих пор лежат тысячи мертвецов.

– Да, - включился в разговор, задумчиво перебирающий карты Пелите.
– У меня до сих пор перед глазами картина: рвущиеся снаряды, горящий причал, а по нему несутся автомобили с пьяными эсэсовцами, орущими «хайль Гитлер!». И на полном ходу в море.

– Зачем? - вскинул на него глаза Торриани

– А чтобы не попасть в лапы русским морякам. Эсэсовцы их раненых, при штурме Севастополя, обливали бензином и живыми сжигали в воронках. А у русских есть пословица, «долг платежом красен».

– Откуда у тебя такие познания в их языке? - удивился Торриани.

– Мы были в этих местах почти два года, и я встречался с русской девушкой, у нее и научился.

– Ну да, и к тому же обрюхатил красотку, - ухмыльнулся Грилло.- У тебя возможно в этом городе есть сын или дочь.

Пелите опустил глаза и вспомнил свою последнюю встречу с Ритой, так звали девушку, весной сорок четвертого. Русские наступали, город пылал, и незадолго до отхода, отпросившись у Боргезе, он на несколько минут заехал в небольшой рыбацкий поселок, расположенный неподалеку от места базирования их отряда. Расставание было тягостным, и на прощание лейтенант оставил Рите адрес своих родителей в Арбатаксе, немного продуктов и миниатюрный золотой кулон на цепочке, с изображением Девы Марии.

– А все-таки, русские неплохие люди, - ни к кому не обращаясь, произнес он.

– Тебя, Франциско послушать, - нахмурился Грилло,- так эти «иваны» нам чуть ли не братья. А я их ненавижу. И с удовольствием подниму на воздух всех, кто на «Чезаре». Тем более, что за операцию нам отвалят солидный куш.

– И не только, - добавил Торриани.
– В случае успеха, все участники операции будут представлены к Военному ордену. А это не только почет, но и пенсия.

– Да, - мечтательно протянул Грилло.
–

Тогда бы я вышел в отставку и купил себе небольшую виллу где-нибудь в горах.

– А почему именно в горах, а не у моря? - закурив сигарету и глубоко затянувшись, спросил Пелите.

– Оно мне чертовски надоело. Еще немного и я точно превращусь в лягушку.

– В этом случае в отставку тебя не пустят. Лягушки нам очень нужны, - рассмеялся Торриани.

– М-да, - хмыкнул Грилло, - возможно. А как ты думаешь, Джовани, не обнаружили ли русские наш «карман» с тротилом на линкоре? В этом случае имеющейся взрывчатки едва ли хватит, чтобы отправить «Чезаре» на дно.

– Вряд ли, - подумав, ответил Торриани.
– Обнаружить его практически невозможно. Разве что прорубить в этом месте внутреннюю обшивку.

– Что ж, в таком случае взрыв будет небывалой силы. Тем более что рядом артиллерийские погреба. Пожалуй, разнесет весь порт и часть города?

– По расчетам наших взрывотехников, в случае детонации, да, - жестко произнес Торриани. - Это будет почище, чем подрывы английских линкоров в Александрии…

В точно назначенное время, «Леонардо» вышел на траверс Херсонеса. Ночь была по осеннему темной и ненастной, и только у туманного горизонта временами вспыхивал неверный проблеск далекого маяка.

Выключив ходовые огни, судно замедлило ход и в его машинном отделении, нагнетая воду в кормовой трюм, размеренно загудели насосы. Спустя непродолжительное время их гул прекратился, в задней части ахтерштевня беззвучно открылась массивная аппарель, и в пучину темной тенью скользнул «Пикколо». Затем аппарель закрылась, насосы заработали снова и, набирая ход, сухогруз лег на прежний курс.

– Не завидую я вашим парням, Джузепе,- пробормотал капитан, приказав рулевому увеличить ход.

– А я не завидую тем, кто попадется на их пути, - последовал ответ…

Удифферентовав лодку, Пелите переложил рули на всплытие, и когда стрелка глубиномера застыла на пятиметровой отметке, Грилло поднял перископ и осмотрел горизонт.

В захлестываемом волнами мутном окуляре, позади тускло светились ходовые огни удаляющегося «Леонардо». Развернув перископ, капитан-лейтенант поймал в него очередной маячный проблеск и назвал рулевому курс. В отсеке тихо зажужжали электромоторы и «Пикколо» двинулся к Херсонесу.

Через три часа, оставив позади служивший ориентиром маяк, и следуя на той же глубине, лодка с диверсантами проскользнула в бухту Омега. Здесь она застопорила ход и после того, как Грилло внимательно обозрел в перископ пустынную акваторию, направилась к группе полузатопленных судов в ее дальней части.

Это были уже упоминавшиеся ранее, отжившие свой век и ждавшие последующей утилизации, советские и трофейные немецкие корабли. По имевшимся у диверсантов агентурным сведениям, они никем не охранялись и являлись прекрасным укрытием.