Сыновья полков(Сборник рассказов)
Шрифт:
Казалось, что это уже близко. Как-то после полудня я сидел в газике, и водитель объяснял мне:
— Час езды, и я у имперской канцелярии. Даже не буду спешить…
Разведчики ушли вперед, а мы сидели в кустах у реки и наблюдали за другим берегом. Время тянулось медленно, курить было нельзя. Полк четырежды форсировал Ни-су, прежде чем зацепился за немецкий берег.
Мы не получили лодок. Не хватило. Я напихал соломы в мешок, но не очень надеялся на такой «плот».
Мне завидовали:
— Тебе
Гитлеровцы упорно сопротивлялись. Мы попали прямо под их огонь. Наши солдаты вылезали на заминированный берег навстречу смерти, которая миновала их в реке. Ведь мы форсировали реку, держась за протянутые от берега к берегу веревки. Нас сносило течением, плотный огонь пулеметов бил по этому живому мосту.
Я не чувствовал холода реки. Рука, поднятая высоко над водой, немела от тяжести автомата. Кто-то подхватил меня за воротник шинели и толкнул в одну из лодок. Вокруг нас осколки снарядов рассекали волны. Казалось, что вода кипит под пулеметным огнем, словно идет сильный, теплый дождь.
…Я любил такой дождь. Часто в деревне я бежал тогда к реке и плыл под колющими кожу струями дождя…
Наш батальон попал в окружение. Впрочем, не только он оказался на пути гитлеровской танковой группы, которая пыталась от Згожелеца пробиться на север, к Берлину. Мы знали, что это уже последние дни сражений. Каждый хотел выжить, дождаться конца войны, но эти последние дни требовали больших усилий.
Солдаты в мыслях уже представляли свое возвращение в родные села, считали почти шаги, отделявшие их от калиток своих домов, мечтали о том, что снимут солдатские сапоги и засунут их за печь.
Но сейчас мы занимали позиции на окраине Мужаковских лесов. Связи с дивизией не было. Радиостанция полка молчала. Мы были отрезаны. Издалека временами доносился гул фронта, словно эхо грозы. Но вокруг нас царила тишина. Это вызывало беспокойство.
Лес дышал весной. Высоко под облаками пели первые жаворонки. Время от времени через зелень внезапно пробивала дробь автоматных очередей. Было ясно, что где-то там, в нескольких шагах, смерть играет с чьей-то жизнью в прятки.
Я сидел под кустом можжевельника и дремал, чувствуя тепло солнечных лучей на зажмуренных веках, когда внезапно услышал:
— Геня!.. Геня!
Мне не хотелось отзываться, но я узнал голос старшины роты.
— Тебя ищет офицер из батальона.
Я удивился, быстро вскочил и, отряхнув шинель, пошел представиться.
Это был не столько приказ, сколько вопрос. В душе я был горд, что поручник обратился именно ко мне. Я знал его в лицо, но не помнил даже фамилии.
— Сразу же? — лишь уточнил я. Он кивнул головой, и я пошел за своим котелком, который лежал под кустом. «Конец лежанию», — подумал я без сожаления, опуская в карман несколько гранат.
Мы двинулись лесом, от дерева к дереву, укрываясь за массивным щитом многолетних стволов. Автомат я держал
Мы остановились, отойдя от своих уже метров на четыреста. Подул ветер, теплый и пахнущий весной. Я вспомнил, как год назад пас коров хозяина. Ветер был такой же, как тогда возле речки на зеленевшем весной лугу. «Вот бы увидел меня сейчас „американец“!» — с гордостью подумал я…
— Внимание!
Голос поручника возвратил меня к действительности. Пригнувшись, мы шли через открытое пространство, на котором только кое-где росли кусты.
— Перебежками! — услышал я громкий шепот. — От куста к кусту. Только бы скорей к тому молодому леску.
Еще сто метров… Восемьдесят… Шинель сковывала движения, я чувствовал, как у меня взмокла спина. Каска надвинулась на глаза, но не было даже времени ее поправить. Еще пятьдесят!..
Автоматная очередь настигла нас на ходу. Мы сразу прижались к земле. Ее уже прогрело солнце. У меня перед глазами на стеблях травы блестели последние капли росы. Молчавший до сих пор лес поливал теперь нас огнем. Я видел, как пулеметные очереди косили свежую зелень. Передо мной чуть слева лежал поручник. В первый момент я не заметил его. Лишь немного спустя увидел, как его поднятая рука резким движением рассекла воздух.
«Гранаты!» — вспомнил я. В стену леса ударил внезапно взрыв и, отразившись от нее, прокатился дальше умолкающим эхом.
Осторожно приподнявшись, я вытащил гранаты из кармана и положил перед собой. Когда заговорил автомат поручника, я бросил гранату. Подумал еще о том, как чертовски неудобно бросать гранаты лежа, когда тебя может внезапно скосить очередь гитлеровского автомата.
Я прополз немного вперед. После каждой очереди я старался сменить место, чтобы гитлеровцы не нащупали меня. Еще гранаты!
Я отвечал короткими очередями. Мало оставалось патронов… Об этом же, очевидно, подумал и поручник, так как я услышал его голос:
— Геня, назад! Быстро, я буду тебя прикрывать!..
Я вскочил и, согнувшись, прыжками устремился к лесу. Добежав до какого-то пня, я упал за ним и стал ждать. Теперь была очередь поручника. Увидев, как он побежал, я выпустил в сторону леса, где засели гитлеровцы, длинную очередь из автомата. Внезапно поручник упал. Я ждал, когда он откроет огонь, чтобы отступить дальше, к своим, но его автомат молчал.
«Кончились патроны?» — промелькнуло у меня в голове и по спине пробежал холодок.
— Гражданин поручник! — произнес я шепотом. Молчание. Я повторил громче. Снова молчание. Я продолжал ждать. Гитлеровцы тоже перестали стрелять. Я по-настоящему забеспокоился. Крик мог привлечь внимание немцев. Я бросил одну гранату и подполз к месту, где должен был лежать командир. Прислушался. Полная тишина. Осторожно разгреб рукой траву и тогда увидел командира. Автоматная очередь угодила поручнику в бедро.