Сыроежки, или Кораблекрушение
Шрифт:
– Как хорошо, что ты есть на свете. Ты бы с ней подружилась.
– А она была какая?
– Какая… Ну вот если на картину смотреть умеючи, то можно увидеть ее…
19
Дом Лисапеда – деревенская избушка в два окошка. Печка, бревенчатые стены с портретами советских киноартистов, кушетка, железный рукомойник, телевизор на тонких ножках, много старья.
Лисапед в дареной лайковой куртке смотрится в старое зеркало. Приосанивается. Поворачивается. Вдруг придает лицу задумчивое выражение и говорит невнятно, но по интонации очень похоже подражая человеку:
– Ты
20
Аня и Амаранта опять под мостом. Амаранта улыбается таинственно.
– Ты что вчера на дискотеке не была?
– Не пустили, – говорит Аня. – А что?
– Ты что!
– Нет, правда? – Помолчав, Амаранта говорит: – Меня Колька Лутников на медляк пригласил.
– Да ты что?! Сам?
– Ну.
– И что?
– Танцевали. А потом он мне поклонился и руку поцеловал.
Аня молча представляет себе услышаное. Потом спрашивает:
– Руку? А как же…
– Смотри! – Амаранта показывает Ане ладони. Они почти совсем чистые, без бородавок.
– Проходят! – радуется Аня. – Теперь точно проходят! Вот это да! Это мазь, что ли, подействовала?
Амаранта опять улыбается таинственно и говорит:
– Только никому, ладно? Короче, неделю назад… Стою в теткином магазине. Потому что Алка-продавщица отошла и меня попросила пять минут постоять. А там мелких каких-то за харчами прислали, они считать толком не умеют, все путают, просят чупа-чупсов на сдачу, а денег не хватает. Рожи такие жалобные. Мне вообще мелкоту всегда жалко. Ну, дала я им чупа-чупсы, а деньги тут же свои из кармана достала и на кассу положила. Тут мужик какой-то неместный говорит: «Девушка, как хорошо, что ты добрая». Девушкой меня назвал, прикинь? Стал за молоко расплачиваться, так быстро-быстро на мои руки посмотрел и говорит: «Вот за то что ты добрая, я тебе помогу, чтобы руки чистые стали. Приходи завтра с утра к озеру». Может, он маньяк какой? И попробовать охота – вдруг поможет? Короче, прихожу к озеру, а он уже там сидит, и руки вот так сложил. Складывай, говорит, ладони, как я, только не подглядывай. И что-то такое мне из своих ладоней в мои – пурск. Щекотное. Теперь, говорит, двенадцать раз повторяй: «Моря-Марина, забери у меня то, что злыми духами принесено». А потом раскрой ладони. Я двенадцать раз честно повторила, раскрыла ладони, а там знаешь, что было?
– Что?
– Бабочка! Шоколадница. Улетела она. Он говорит: вот так от тебя все и отлетит. И парнишка, который тебе нравится, скоро сам, типа, клинья начнет подбивать. Только верить надо, и тогда обязательно сбудется. Вот… А еще он мне подарил такие перчатки… Как в кино… Как у принцессы…
– Перчатки? – Аня вскочила на ноги. – А он где живет?
– А тебе зачем?
– В старом доме, – уже не спросила, а ответила Аня.
– А ты откуда знаешь? – Амаранта насторожилась и тоже встала.
– Ты там была? – строго спросила Аня.
– А ты что, тоже была? – Амаранта готова драться.
– И он говорил тебе, что это счастье, что ты есть на свете? – чуть не плача, спросила Аня.
– Нет. А тебе говорил, значит?
Молча смотрят друг на друга.
– Правильно
– Что же теперь делать? – спросила Аня. (Даже не спросила, а просто подумала вслух. Что делать, как быть, как доверять?)
Амаранта, как человек конкретный, сказала просто:
– Убить его надо.
– Как – убить?
– Пугнуть, хотя бы. Заставить, чтобы извинялся. Прощение чтобы просил. Ты теперь когда с ним встретишься?
– Завтра.
– Где?
21
Лисапед дома старательно начищает здоровенный самовар. Лохматый кот подходит к нему, видит свое отражение в самоваре, нюхает, ничего не понимает, прядет ушами и уходит.
22
Человек сидел на толстом еловом бревне и, увидев Аню, поднялся к ней навстречу. Улыбается.
– Привет!
– Привет…
– Ты что такая… Что стряслось?
– Да ничего…
Человек видит, что Аня смотрит куда-то ему за спину. Оборачивается. Там стоит Амаранта и говорит:
– Руки!
– Что?
– Руки за спину.
– Извини, я не расслышал, – говорит человек и послушно убирает руки за спину.
Амаранта связывает ему руки.
– Девчонки, вы чего? – Человек смотрит на Аню. Аня не смотрит на него.
– Становись на колени, – приказывает Амаранта.
– Что стряслось-то?
– На колени становись.
Человек опускается на колени. Амаранта достает из рюкзачка внушительный нож.
– Думаешь, с нами так можно? Думаешь, тебе за это ничего не будет? Зачем ты так? Зачем ты у нее про меня выспрашивал, а у меня – про нее? Шутил, что ли? Смеялся над нами, да? Думаешь, тебе за это ничего не будет? А вот это видел? Мы тебя сейчас убьем и в землю закопаем, понял? Проси прощения.
– Простите меня, пожалуйста, – говорит человек. – Я виноват. Просто я хотел, чтобы никто не обижался, я боялся, что вы ссориться начнете, ревновать будете…
– Ты нам тут лапшу на уши не вешай. «Простите, пожалуйста»… Мы сейчас тебя убьем, не понял, что ли?
– Понял.
– Проси пощады, ясно? Ползи и целуй нам ноги…
Девочки отходят подальше и разуваются. Мох и босые ступни. Человек передвигается на коленях по мху, его руки связаны сзади.
– Давай подойдем поближе, чтобы ему удобнее было ползти? – предлагает Аня.
Амаранта молча показывает фигу и стоит, скрестив руки на груди. Человек приближается и смотрит на них снизу вверх.
– Пощадите, – говорит человек.
– Давай пощадим? – просит Анна.
– Пусть ноги целует, – хмурится Амаранта.
Человек прилаживается, устраивается так и этак, в конце концов ложится на землю и принимается целовать их ноги.
Девочки хихикают и переминаются с ноги на ногу – щекотно. Человек прилежно целует ступни и пальцы, лодыжки и круuлые косточки.
Девочки умолкают. И в лесу тихо.
Человек долго целует ноги Амаранты и Ани. Перестав целовать, человек смотрит вверх, на небо между деревьями. Бледное лицо и рыжая сосновая хвоя в бороде. Человек поднимается на ноги и легко, одним движением плеч, освобождает связанные руки.