Сыщик для феи
Шрифт:
– По здорову ли славный одинец? – по обычаю поклонился в пояс предводитель делегации – видный пожилой муж в смазных сапогах с окладистой седоватой бородой поверх златотканого фряжеского [17] кафтана. – По здорову ли фея-матушка?
– По здорову, – кивнул я, поднимаясь со своего места. – И вам здравствовать желаем. С кем имею честь?
– Ну дык, – приосанился седобородый, – с позволения вашего, аз есмь онук дедов своих, да сын почтенного отца Горицвет Вящеславович. А то мои люди начальные. Я, позвольте заметить, от пращуров государя нашего особый почет имею на «ич» именоваться. Ибо как есть, уж поди без малого триста лет род
17
Фряжеский – изначально итальянский, более широко – иноземный
– Угу, – кивнул я, улыбаясь. – Что-то такое я и надеялся услышать. Горицвет Вящеславович, вы уж простите, что оторвал от работы, но, если позволите, у меня будет несколько вопросов к вам и вашим людям.
– Да уж что ж, о чем сказ? Вопрошайте, господин одинец, зря, что ль в столицу перлись.
– Не возражаете, если я буду записывать наш разговор?
– Отчего ж! Мы люди почтенные, светолюбивые. Вины на нас нет, так что слова мы своего не таимся.
– Вот и прекрасно. Скажите, пожалуйста, уважаемый Горицвет Вящеславович, вы поставляли свечи на церемонию бракосочетания дочери его величества и принца Элизея?
– Вестимо, мы! Я ж не таранта [18] какая, балаболка суесловная! Коли уж рек, что мы свечи во дворец королевский возим, стало быть, так оно и есть. И ко всем престольным праздникам, и к торжествам всяким завсегда наш товар в цене.
– Прекрасно! – кивнул я, записывая слова заводчика в более привычной для восприятия форме: «Поставку свечей во дворец не отрицает». – Тогда, будьте любезны, посмотрите на вот эти изделия и скажите мне, пожалуйста, у вас они были изготовлены или же нет? – Я выложил на столешницу три еще не тронутые свечки из тех, что принес пару дней назад хозяин «Графа Инненталя».
18
Таранта – болтун, пустомеля
Почтеннейший Горицвет в два шага оказался перед столом и, осмотрев восковые колонки так, точно они были заминированы, взял одну из них в руки, покрутил, потер заскорузлым пальцем, поглядел зачем-то на свет, нюхнул и положил обратно. А за ней и все остальные.
– Нет, не наша работа.
– Угу, так и запишем. «Предъявленные к опознанию свечи признавать выпущенными на своем заводе отказался». Все верно?
– Как из вещих уст, – кивнул седобородый свечедел.
– Хорошо. А эта? – На столешницу рядом с непочатыми белыми красавицами лег оплывший огарок.
– Да ну, и смотреть не стоит, – нахмурился Горицвет. – Оно же и вполглаза видно! Наша свеча эдакой соплей никогда не оплывет. У нас они горят неспешненько, чистенько. А это что? Тьфу!
– Вот как? Очень интересное замечание. А как же вы тогда объясните тот факт, что в церемониальной зале королевского дворца вдень бракосочетания, вернее, его вечер, горели именно эти свечи?
– Да никак! – пожал плечами почтенный собеседник. – Почем мне ведать, отчего вдруг коморий королевский, купив у нас десять пудов преотличнсйших свадебных свечей, вдруг удумал это жалкое хоботье [19]
19
Хоботье – хлам, старье
«Стоп! – мелькнула у меня в голове шальная мысль. – А если все было не так? Если Делли действительно права, и не коморий подсунул Щеку бракованный товар, а совсем наоборот?»
– Коли пожелаете, можете сами убедиться, – продолжал между тем знатный восковых дел мастер. – У нас, почитай, с самого первого дня на заводе железное правило имеется: от каждой партии мы для особого контроля дюжину свечей в каждый час работы отбираем да и сохраняем. Десять лет они у нас хранятся. Опосля одну оставляем для вечного хранения, остальные же в дело пускаем. А тут и месяца-то не минуло! Так что, ежели желаете, сами убедитесь, что мы сработали, а что не мы! – Он повернулся к своим начальным людям и поманил одного из них пальцем.
Тот подошел, вытащил из-под плаща аккуратную черную шкатулку и начал открывать ее затейливым ключиком.
«Ну хорошо, – между тем вертелось у меня в голове. – Десять пудов – не стакан семечек. Их в карман не засунешь и на себе не унесешь. Если поддельные свечи доставили ко двору люди Щека, куда в таком случае девались настоящие?»
– …Вот тут они и хранятся, под нерушимыми печатями. – Горицвет, дождавшись, когда откроют шкатулку, вытащил из нее опечатанный со всех сторон вощеный сверток. – Вот они – наши свечечки-то! Полюбуйтесь, господин одинец. – Заводчик решительным движением сломил печати и извлек на свет божий… точно такие же белые витые свечи.
«Угу. А с другой стороны, это блажь, – наблюдая за движениями Горицвета Вящеславовича, размышлял я. – Ну, предположим, поставил Щек ко двору фальшак. Предположим, замешан он в заговоре. Тогда что же, те свечи, которые он мне в кабинет поставил, это так – сувенир на память?»
Завершив демонстрацию товара, грусский свечной магнат выложил свое изделие рядом с контрафактными подделками, сопровождая действия словами:
– Видите, совсем не похожи.
– Да-а? – протянул я, искренне удивляясь. – Признаться, я бы на этом не настаивал.
Горицвет Вящеславович застыл с открытым ртом, должно быть, не ожидая с моей стороны подобного хамства. «А что, если Щек попросту пожадничал, – продолжал свои размышления я, пользуясь паузой. – Субурбанцы – народ ушлый. Ложку мимо рта не пронесут. Но чтоб вот так, для себя любимого явный брак хранить? Да и не просто брак, а едва ли не смертный приговор? Нет, это, пожалуй, чересчур! Если бы гражданин Небрит и был замешан в похищении принцессы, этих свечей у него в заведении не сыскалось бы. А если он пытается играть от обратного? Мол, если я сам себя так подставляю, стало быть, наверняка невиновен».
– Да что ж вы такое-то говорите, господин одинец?! – собравшись с силами, выдохнул свечевед. – Коли б вы у нас в селище такую ахинею сморозили, над вами б даже дети малые потешались! В чем же наш панский товар на эту смоглерщину схож? Да вы сами-то в руки их возьмите. Наша во-он какая гладенькая, пальчик по бочку ее скользи-ит, ни за что не цепляется. А тут пальцем проведешь, точно мордой по почтовому тракту! Пробуйте, пробуйте! Это ж надо было такое ляпнуть! Затем на свет их поглядите. Наша-то чуть по краю, видите, будто прозрачненькая. Потому как воск на нее идет особой очистки. Да еще секрет есть, который окромя меня да сына моего никому не ведом. Оттого и свечи наши не коптят ни на вот столечко! А тут что? Воск себе и воск. – Горицвет Вящеславович поскреб вещдок ногтем, понюхал и изрек торжествующе: – Об заклад готов биться, что в том краю, откуда сей товар доставлен, пчелы на клеверных полях промышляют.