Сыщик мафии
Шрифт:
Николашка лежал на животе, повернув голову вправо, и часто дышал. Глаза были открыты.
– Ы-ыы! – взвыл Добрый, вцепившись себе в лицо.
– Их-хо! – простонал дурачок.
– Козел! – не своим голосом закричал Добрый и подскочил к перевернутому табурету. Сколько раз опускал его на голову несчастного, он не помнил. Возможно, так бы и продолжал с исступлением, методично, размахиваться и опускать край массивного сиденья на голову Николая, если бы в какой-то момент часть табурета не отлетела в сторону. Только после этого Добрый обрел способность думать и ужаснулся. Он превратил череп Николашки в месиво. То, что это когда-то было головой, угадывалось лишь по слипшимся от крови волосам да торчащей из засаленного воротника куртки шее.
Неожиданно сдавило где-то под ложечкой.
Утирая трясущимися руками выступившие от напряжения слезы, Добрый устремился на улицу. Он вдруг вспомнил, что оптимальный вариант замести следы – устроить пожар. Ломая ногти, открыл ворота сарая, вытащил из багажника канистру, подскочил к заправочной горловине бака, но тут спохватился, что нет шланга. Да и откачать топливо из бака, горловина которого загнута и оборудована клапаном, проблематично. Он открыл капот. Вариантов набрать топливо было несколько. Самый доступный – бензонасосом. Для этого надо отсоединить один конец шланга трубопровода и включить зажигание. Однако загвоздка была в том, что в одиночку сделать это не под силу, нужно, чтобы кто-то держал емкость. Для этого придется использовать небольшую баночку, другая не пролезет между двигателем и арматурой. Добрый чертыхнулся. Оставалось снять заднее сиденье, добраться до бака, демонтировать фильтр… И это в то время, когда в доме обезображенный труп! Да и чего он добьется этим? То, как он приезжал, наверняка видели, да и дурачок этот мог дома матери своей рассказать. Так как быть? Зарыть в огороде? Сумасшествие. Остается загрузить в багажник и везти с собой, а в соседней области свалить где-нибудь в лесу и сжечь. Но в доме кровь! Все равно придется пожар устраивать, только без трупа. Но как? Ведь потом нужно ехать через всю деревню! Постой! А ведь нужно просто выехать из села, спрятать машину где-то в лесу, а потом вернуться! Точно! Тем более ночью его никто не увидит. Хотя почему ночью? К этому времени мамаша дурачка может на уши всю деревню поднять. Днем придется, и чем быстрее, тем лучше!
Добрый бросился в дом. Нужно было найти кусок брезента или пленки, чтобы постелить в багажник. Встав посреди комнаты, огляделся. Труп его уже не так беспокоил, вернее, как-то само по себе прошло состояние брезгливого ужаса. Мозг был занят проблемой, от решения которой будет зависеть его будущее. Но, кроме разбитой мебели, здесь ничего не было. Разглядывая пустую сумку рядом с кучей денег, Добрый какое-то время пытался представить себя в качестве Потрошителя, расчленяющего труп убогого и укладывающего в нее части тела. В конце концов, скривившись, он бросился к дивану и найденным в кармане перочинным ножом стал срезать лоснившуюся от грязи обивку.
Удача вновь повернулась к Матвею лицом. Дежурный администратор без обиняков поняла, о ком речь, и назвала оставленный в спешке номер. На просьбу осмотреть его безропотно взяла ключи и показала на лестницу.
– Вас, наверное, предупредила охрана по поводу моего визита? – осторожно спросил он, когда они подошли к дверям.
– Просто не знаем, как быть с номером, – призналась дежурная. – Человек оплатил на неделю вперед и исчез. Как-то все странно. Мы бы не стали особо беспокоиться, всякое бывает, но горничная уверена, что он ушел налегке. Сначала даже подумали, может быть, здесь у него поселился друг или подружка. Знаете, как это бывает? Некоторые специально снимают у нас номера, чтобы отдохнуть от близких. Но прошло уже столько времени, а он так и не появился.
– Вы знали, что он уехал со стоянки на чужой машине?
– От вас узнала. – Женщина повернула ключ и первой вошла в номер.
Матвей шагнул через порог. В спертом, застоявшемся воздухе витал запах казенных простыней.
– Мы здесь ничего не трогали, лишь по вечерам горничная проводит влажную уборку.
– Значит, с момента исчезновения постояльца им никто не интересовался? – спросил Матвей.
– Нет.
– И в номер входила только горничная?
– Точно, – кивнула женщина.
– Если
– Видите? – заглянув через плечо, вкрадчивым голосом сказала дежурная.
– Собирался здесь жить, и что-то помешало. – Матвей сунул руку в карман висевшей куртки.
– Что вы делаете?
– Вы же хотите узнать, куда он пропал?
– Думаете, что спрятался в кармане собственной куртки?
– Шутите? – усмехнулся Матвей, вынимая скомканный фантик от конфеты. Во внутреннем кармане тоже ничего не оказалось, а вот в правом он нащупал свернутый вчетверо листок.
– Пропуск в ГУВД. Кажется, что-то проясняется.
– Это полицейский?
– Скорее, наоборот, – задумчиво проговорил Матвей.
– Бандит? Надо срочно сообщить в полицию! Я так и знала! Галя говорила заведующему, не стоит тянуть! Господи!
– Не волнуйтесь. – Матвей сунул пропуск в карман. – Все нормально, не надо поднимать шум. Достаточно того, что я это знаю.
– Ах, да, вы же полицейский!
– С чего вы взяли? – удивился Матвей. – Ведь даже не проверили документы.
– Ну как? – смутилась женщина. – Сразу видно… И вопросы задаете…
– Приехали, – расстроился Матвей. – Я думал, вам Сергеич сказал насчет меня.
– И он звонил, – кивнула она. – Сказал, содействие оказать, мол, свой человек. Он у нас бывший сотрудник ФСБ…
Держа труп Николая за ноги, Добрый мелкими шагами пятился к дверям. Похожий на гигантский кокон окровавленный сверток, оставляя за собой бурые разводы, то и дело цеплялся за шляпки выпирающих из пола гвоздей. Наконец он шагнул в сени. Голова Николашки, вернее, то, что от нее осталось, с леденящим душу стуком свалилась с порога. Намучавшись, Добрый в конце концов дотащил тело до сарая. Оставалось уложить его в багажник. Как оказалось, это было сделать непросто. Сначала он закинул в него ноги, но едва взялся за плечи, как начавший коченеть труп вывалился обратно.
– Да что же это такое? – простонал Добрый, как неожиданно ему в голову пришла идея. Он снова потянул за щиколотки ноги несчастного. Когда они оказались над багажником, одну забросил себе на плечо, другую обмотал ремнем, которым была привязана сумка, и осторожно отпустил труп. Он так и остался висеть, вытянув правую ногу вверх. Добрый облегченно вздохнул, утер тыльной стороной ладони со лба пот и стал укладывать в корыто багажника верхнюю часть Николая. Пришлось повозиться, прежде чем покойник уместился так, чтобы закрылась крышка. Со двора выезжал словно во сне. С трудом заставил себя выйти из машины, чтобы закрыть ворота. Едва сел за руль, как из глотки вырвался сдавленный крик досады, и он вновь выскочил наружу. Нужно было возвращаться в дом, теперь уже за оставленными там в горячке деньгами.
На всегда безлюдных, словно вымерших улицах деревни, как назло, было полно народу. Казалось, люди специально вышли, чтобы посмотреть, как будет уезжать Добрый. У магазина за машиной увязалась собака, которая с лаем проводила его до околицы. Выехав за деревню, он вдавил педаль газа в пол и понесся в направлении выезда на шоссе. Однако так продолжалось недолго. В какой-то момент ему вдруг стало ясно, что он поступает по меньшей мере глупо. Мало того что у него в багажнике труп, так ко всему его уже наверняка ищет хозяин денег. Добрый доехал до того места, где асфальтированную дорогу пересекал проселок, и повернул. Утрамбованный колесами снег говорил о том, что дорога вела в какую-то деревню. Он прибавил газу. Неожиданно лес расступился, и машина вылетела на поле. Впереди, в морозной дымке, белели крышами корпуса фермы. Добрый надавил на тормоз, и тут же его бросило плечом на дверцу. Машину понесло юзом. Он вывернул руль, пытаясь остаться на дороге, но мокрый лед в сочетании с простыми ошибками, присущими разве только начинающему водителю, сделали свое дело. Машину подбросило, а стекла вмиг покрылись толстым слоем снега. Добрый налетел грудной клеткой на ремень безопасности, отчего из легких вылетел воздух и лязгнули зубы. Машина заглохла.