Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи
Шрифт:
В 96 году до н. э. шаньюем сюнну стал Хулугу. Его восхождение на престол сопровождалось борьбой между претендентами — самим Хулугу и его братом, однако борьбой весьма нетрадиционной: оба наследника благородно пытались уступить власть друг другу.
Шаньюй Цзюйди-хоу завещал державу старшему сыну, Хулугу, но тот после смерти отца не смог приехать в ставку из-за болезни, и высокопоставленные сановники возвели на престол младшего сына. Новый шаньюй, однако, усомнился в справедливости такого решения и послал за братом, предлагая отказаться от власти в его пользу. Хулугу сначала возражал, ссылаясь на болезнь, однако младший брат сказал: «Если, к несчастью, ты умрешь, то престол перейдет ко мне». На том и порешили.
На правление Хулугу пришлись
В эти годы сюнну, не в силах самостоятельно сдержать натиск Китая, пытаются искать союзников среди других племен. Бань Гу сообщает, что в 88 году до н. э. они отправили посольство к малым юэчжи,чтобы те передали «различным племенам цянов»:«Более ста тысяч солдат ханьского Эршис-кого военачальника сдались сюнну, цяныстрадают от повинностей, налагаемых Хань, а между тем округа Чжанъе и Цзюцюань являются нашими землями; эти земли обильны и прекрасны, мы можем вместе напасть [на Хань] и совместно жить на них» {230} . Но союзное войско не сложилось — вероятно, идея о том, чтобы жить где-либо «совместно» с сюнну, никого не прельщала.
В 87 году до н. э. У-ди умер, передав трон восьмилетнему сыну — рожденному наложницей позднему ребенку, который стал императором Чжао-ди. Тремя годами позже умер и Хулугу, так и не заключив с Поднебесной желанного договора. Благородного брата шаньюя, который, по их соглашению, должен был ему наследовать, уже не было в живых. А среди новых претендентов на трон, и особенно среди их высокопоставленных сторонников, далеко не все отличались благородством. Один из остававшихся братьев Хулугу, который мог бы претендовать на власть, был убит, второй — обманом отстранен от наследования. Вдова шаньюя, пользуясь поддержкой могущественного сановника Вэй Люя, вопреки воле покойного мужа возвела на трон своего юного сына Ху-яньти. Бань Гу пишет:
«Шаньюй, недавно вступивший на престол, был [очень] молод, яньчжи — его мать — не отличалась безупречным поведением, в государстве начались распри: поэтому [сюнну] все время ожидали нападения ханьских войск. В связи с этим Вэй Люй посоветовал шаньюю: “Выкопайте колодцы, постройте окруженные стенами города, воздвигните для хранения зерна башни и обороняйте города совместно с циньцами (циньцами… сюнну обозначали живших среди них китайцев. — Прим. переводчика);если и придут ханьские войска, они ничего не смогут поделать”. Когда было выкопано несколько сот колодцев и срублено несколько тысяч деревьев, кто-то сказал: “ Хусцыне могут оборонять города, и мы только подарим зерно Хань”. Тогда Вэй Люй прекратил [постройку городов]».
Легко видеть, что политика сюнну в эти годы не отличалась особой продуманностью и последовательностью. Тогда же молодой шаньюй отпустил на родину двух ханьских послов, которые томились в плену у сюнну (и шаньюй, и императоры, желая досадить друг другу, частенько задерживали послов на многие годы). Бань Ту сообщает, что «сюнну, возвращая этих двух человек, хотели показать свои добрые намерения». Но, несмотря на «добрые намерения», уже в следующем, 80 году до н. э., «сюнну направили из левых и правых земель четыре отряда в 25 тыс. всадников, которые одновременно вторглись в пограничные районы с целью грабежа». Однако же идея мирного договора витала в воздухе, и шаньюй «постоянно приказывал своим приближенным намекать об этом ханьским послам». Кроме того, он «стал реже совершать грабительские набеги и старался еще лучше принимать ханьских послов, желая постепенно добиться договора о мире, основанного на родстве». Император, по словам Бань Ту, хотел того же самого, однако договор все не заключался {231} .
В 80 году до н. э. произошло весьма обидное для сюнну событие: их восточные соседи, ухуани(потомки когда-то разгромленных и подчиненных Маодунем дунху),разграбили могилу одного из сюннуских шаньюев {232} . Это само по себе неприятное происшествие кроме всего прочего свидетельствовало о том, что влияние и власть сюнну уменьшались. Ухуанив течение многих лет не смели восставать против своих завоевателей. Они ежегодно отправляли им дань: крупный рогатый скот, лошадей и шкуры овец; если же дань задерживалась, сюнну отбирали у них жен и детей.
После того как в 119 году Хо Цюй-бин, военачальник императора У-ди, разбил сюнну в их восточных землях и вытеснил на север от пустыни Гоби, китайцы переселили на их место ухуаней.Им выделили земли вдоль укрепленной линии пяти северо-восточных округов — «следить в интересах династии Хань за передвижением сюнну». К ним был приставлен «надзирающий заухуанямиполковник», которому вменялось в обязанности не только «надзирать», но и «руководить ими, чтобы не допустить сношений с сюнну» {233} .
Несмотря на усилия полковника, ухуанииногда нарушали границы Поднебесной. И все же под ее стенами они чувствовали себя значительно уверенней и решили отомстить сюнну за победу Маодуня и за сто лет поборов и унижений. Сразиться со своими давними врагами им, конечно, было не по силам даже сейчас, и они ограничились разграблением могилы.
Возмущенные сюнну отправили к ухуанямкарательный отряд в 20 тысяч всадников. Китайцы после некоторых колебаний решили вмешаться, и полководец Фань Мин-ю выступил со своей армией для перехвата сюнну. Но поскольку ухуанинедавно нарушили границу Китая, регент императора, он же старший военачальник Хо Гуан, «предупредил Фань Мин-ю о том, чтобы войска не ходили в поход напрасно, если они не успеют перехватить сюнну, то должны напасть на ухуаней».Китайцы запоздали, и сюнну отомстили за оскверненную могилу. После чего Фань Мин-ю, «воспользовавшись усталостью ухуаней,напал на них, порубил более шести тысяч человек, обезглавил трех князей и возвратился обратно». Таким образом, шаньюй, чью могилу осквернили ухуани,был полностью отомщен {234} .
Совсем иначе складывалась судьба других вассалов сюнну, усуней, —они, несмотря на свое зависимое положение, сумели поставить себя и с шаньюями, и с Сынами Неба. И именно их усилиями к 60-м годам I века до н. э. держава сюнну оказалась в глубочайшем кризисе.
Надежду уничтожить сюнну руками усунейкитайцы вынашивали давно; для укрепления военного союза они посылали к усунямсвоих невест, причем не подменных, как к Маоду-ню, а самых что ни на есть близких родственниц императора. Еще в 107 году до н. э. {235} усунизаключили с У-ди «договор о мире, основанный на родстве», и их правитель (носивший титул гуньмо, или гуньми) получил в жены внучку императора по имени Сицзюнь (дочь Цзянду-вана). Ханьский двор дал невесте богатое приданое и свиту: «…пожаловал [ей] колесницу, платья, императорские вещи, снабдил официальным штатом евнухов, [чиновников], прислужников и возниц в количестве нескольких сот человек» и даже приставил верхового музыканта «для успокоения ее дорожных раздумий». Тогда же и сюнну послали усунямсвою невесту. Несмотря на то что сюнну уже многие годы терпели от китайцев поражение за поражением, гуньмо отдал предпочтение кочевнице и сделал ее старшей (левой) женой, а китаянку младшей (правой). Предпочтение это было, вероятно, вызвано не личными качествами невест, а политической ситуацией. Так или иначе, супруг не баловал императорскую внучку своим вниманием, он навещал ее один или два раза в год, и радости от этих встреч было мало: «Гуньмо был годами стар, [китайского] языка не понимал» {236} . Сицзюнь очень тосковала и даже воспела свою тоску в стихах: