Сюрприз для Биг Босса
Шрифт:
– А, жалко. Ладно, в любом случае я пока займусь своими делами в нашем городе, потом созвонимся и встретимся. Все равно я тоже скоро буду жить в столице, – слова Лиды звучат для меня как пули в упор. Я вздрагиваю и ищу поддержку в Богдане. Он понимает меня, сжимает мою свободную руку.
– Ты нашла работу?
– Что? Работу? – смех сестры звонок и заразителен. – Нет, конечно. Я просто теперь буду жить с отцом Веры.
– Что? – холодею внутри, обращаясь взглядом к коляске, в которой сладко спит Веруська, не подозревая, какие страсти накаляются
– С отцом Веры, – повторяет Лида, словно я внезапно отупела. – Мы с ним встретились, поговорили и поняли, что жить не можем теперь друг без друга. Я ему рассказала о дочери. Конечно, он был в шоке, но захотел поскорее увидеть дочь. Именно поэтому я вернулась в нашу деревню, чтобы забрать Веру. Сегодня не пойду, хочу отдохнуть с дороги, а вот завтра с утра наведаюсь в наш детский дом.
– А что если Веру уже удочерили? – мой голос предательски дрожит, а на глаза внезапно наворачиваются слезы. Я чувствую себя разбитой на осколки. То, к чему за так прикипела душой, могут в скором времени у меня отнять: Богдана – Полина, а Веру – Лида.
– Что? – по тону Лиды становятся понятно, что она саму мысль не допускает о том, что ее дочурку кто-то может удочерить. По статистике малышей забирают в первую очередь, как горячие пирожки, которые только-только приготовили.
– Малышей, как Вера, забирают в первую очередь, тем более она абсолютно здорова. Таких деток хотят большинство бездетных пар.
– Надь, – Лида смеется. Я ее ненавижу в этот момент всей душой. Мне хочется сбросить вызов, схватить малышку и скрыться, спрятаться, чтобы нас никто и никогда не нашел.
– Надь, я не писала отказ от дочери, поэтому они юридически не имеют право кому-то отдавать мою дочь, а если все так, как ты говоришь, – сестра меняет тон, он становится угрожающим. – Я найду этих родителей и засужу их, и администрацию детдома. Мне нужна моя дочь обратно. Она мой гарант моей будущей сытой жизни.
Морщусь. Лида говорит о Веруське, как о разменной монете. Поэтому сухо прощаюсь, когда нам больше нечего друг другу сказать. Рука, держащая мобильник, безвольно падает. Богдан осторожно забирает у меня телефон, откладывает его в сторону. Он меня обнимает и прижимает к груди. Я не сопротивляюсь. Слушаю размеренный стук его сердца и успокаиваюсь.
– Мы обязательно что-то придумаем. Вера наша, поэтому я сделаю все возможное, чтобы малышка осталась с нами.
– А что если у нас ничего не получится? – глухо спрашиваю то, о чем страшно думать, но стоит допускать и такую мысль.
Богдан не отвечает, он крепче меня обнимает и качает в своих руках, словно прогоняет мои сомнения, страхи. Я прикрываю глаза, полностью ему доверяясь. Одно дело, когда борется один человек за право быть счастливым, другое, когда борются двое. В случае поражения, мы будем друг у друга.
18 глава
– А кто у нас так сладко улыбается? – трясу погремушкой перед Верой. Она опять непроизвольно улыбается. А может осознанно.
– Улыбается тебе? – Богдан застывает за моей спиной, я оглядываюсь на него через плечо. Он собирается на работу, застегивает ремешки часов, галстук идеально завязан. Педант. Любимый.
– Давай нашему папе улыбнемся, – воркую над малышкой, беря ее на руки. Вера тут же находит глазами Коршунова и точно осознанное ему улыбается. Богдан подмигивает и щекочет ее животик, добиваясь заливистого смеха от ребенка.
– Она любит тебя больше, чем меня, – показательно обижаюсь. – А ночами не сплю я.
– Прости, – Богдан усмехается, подходит к нам. Сначала целует меня в лоб, потом в макушку Веру. – Вернусь поздно. У меня сегодня много работа и встреча с юристами, поэтому не ждите меня, а ложитесь спать.
– Хорошо, – обещаю, зная, что не усну.
Поразительно, но меня не смущает теперь, что мои вещи в спальне Богдана. Я не боюсь теперь того, что нас может застать Ольга Петровна. Я приняла для себя решение наслаждаться моментом жизни. Коршунов ничего не сказал поэтому поводу. Его довольная улыбка, подсказала мне, что я правильно решила быть с ним.
За один день мы с Верой меняем локацию, а спальня педантичного Богдана, где каждая вещь находится на своем месте, моментально превращается в эпицентр хаоса. На красивом лице Коршунова можно было увидеть всю палитру эмоций. Он пару раз наступает на мягкие игрушки, бормочет под нос ругательства, но не кидает в нашу сторону ни рассерженных взглядов, ни претензий.
– Мы сегодня должны ехать в бассейн, но у Веры появились сопельки, поэтому останемся дома, – наблюдая, как Богдан надевает пиджак, поправляет манжеты. Лицо сосредоточено. Не поймешь, слушает он меня или думает о своем.
– Я думаю, может ей будет полезна динамическая гимнастика? – вопросительно смотрю на Коршунова. Он неопределенно пожимает плечами.
– Изучи данный вопрос и подумай, нужна она нам или нет. Можешь еще проконсультироваться с педиатром. Вы, кстати, не забыли, что в конце недели у вас прием?
– Помним.
– Отлично. Я поехал, – проходит мимо меня, целует легонько в губы. Эти милые ритуалы создают впечатление, что мы супружеская пара с небольшим семейным багажом. Я следую с Верой на руках за Богданом.
Мы спускаемся на первый этаж. Краем глаза замечаю Ольгу Петровну. Она выглядывает, словно подсматривает за нами, но увидев, что я ее засекла, спешно ретируется в сторону кухни. Богдан на нее совершенно не обращает внимания. Она его не напрягает, а то, что домработница возможно сливает информацию его бывшей жене, Коршунова смешит. Он считает, что такой слив ничего из себя не представляет, а меня напрягает. Ощущение, будто копаются в личном белье.
Я еще стою на пороге, смотрю, как Богдан садится за руль и выезжает со двора. Не спешу укрыться в спальне, решаясь, что пора расставить точки в некоторых вопросах с Ольгой Петровной.