Сюрприз под медным тазом
Шрифт:
Саша порылся в своей памяти, но был вынужден признать:
– Никогда такого названия не слышал.
И последнее, что показалось Саше важным, это была приписка. Если автор послания требовал от дяди Толи явиться на встречу с ним сразу же после приезда последнего, значит, автор находился где-то поблизости и имел возможность отслеживать перемещения дяди Толи. И наконец, как вишенка на торте, было упоминание о том, что явиться дядя Толя должен на «старое» место. И это значило, что с автором послания дядя Толя был хорошо знаком и уже неоднократно встречался в том самом заветном «нашем старом» месте.
С этими выводами
В кровать Саша лег, по-прежнему крепко сжимая записку в руке. Потом он осторожно ее свернул и убрал под подушку. Это было давнее испытанное средство, много десятков лет применявшееся в их семье в случае встречи с какой-то неразрешимой проблемой. Написать ее на листке бумаги и положить на ночь в изголовье. Саша по подсказке бабушки всегда так делал с конспектом накануне экзамена. Бабушка уверяла, что за ночь знания просочатся из книжки прямиком в голову, и на экзамене внук будет давать неизменно верные ответы, даже не задумываясь, откуда они у него берутся. И надо сказать, что почти всегда со своих экзаменов Саша возвращался домой триумфатором.
Авось старый бабушкин метод сработает с ним и сегодня.
Глава 4
Проснувшись утром, Саша первым делом сунул руку под подушку. Может, ночное приключение ему всего лишь приснилось? Нет, не приснилось. Записка была все еще там. Примятая подушкой, она спокойно лежала в кровати. К сожалению, за ночь никаких явных ответов в голове у Саши не сформировалось. Так что на найденную вчера в траве записку и на собственную подушку парень посмотрел с большим осуждением.
– Подвели вы меня. Хоть бы какой намек дали. Жалко вам, что ли!
Барон коротко гавкнул. Мол, с кем ты там разговариваешь? Я же тут! И Саша протянул записку ему. Барон сначала схватил ее зубами, но быстро опомнился, осторожно разжал челюсти и обнюхал бумажку. Вид у него был задумчивый. Саша тоже понюхал бумажку. Вроде бы пахло какими-то духами. Но запах был не женский, а скорее мужской. Нотки горького миндаля или что-то в этом роде.
– Эх! Мне бы твой нюх.
Барон и не возражал. А Саша спустился вниз к остальным. Мама уже накрыла для завтрака стол на кухне, ей помогали другие женщины. Ну, как помогали? Сидели за столом и сплетничали, развлекали суетящуюся хозяйку рассказами из своей жизни и жизни своих близких. Единственной, кто реально хоть немножко маме помогал, была Таня, жена Валеры. Она брала тарелки и все прочее, что давала ей хозяйка, и переносила их к обеденному столу, за которым уже собирались гости.
Стол был большой, овальной формы, десять человек за ним помещались легко и свободно. Но всему семейству Купцовых даже за таким столом должно было показаться тесновато. Народу на даче собралось очень уж много. Не считая двух девочек Валеры, вчера на праздник прикатило тринадцать человек. Роковое число, как не преминул заметить дядя Коля, который сделал выговор Леве, – зачем пригласил именно тринадцать человек. Можно подумать, это папа регулировал количество своей родни.
Конечно, теперь после смерти дяди Толи взрослых гостей на даче осталось всего двенадцать, но и это
Впрочем, насчет того, что подать гостям к завтраку, вопросов не возникло. Стол сервировали остатками вчерашней трапезы, которых оказалось так много, что на них можно было пировать еще пару дней. Но так долго задерживаться, ясное дело, никто не хотел. У всех были свои дела. Да и пребывание в доме, где все напоминало о вчерашней трагедии, на гостей действовало угнетающе. В этом мнении все были единодушны. Так что атмосфера за завтраком царила несколько напряженная.
Наконец дядя Сережа, как старший теперь мужчина в семье, заметил:
– Пожалуй, мы должны признать, что не знаем, кто убил нашего деда Толю. И обвинять во всем случившемся одного Леву было несправедливо. Извини нас за вчерашнее. Боюсь, что у нас у всех сдали нервы.
Дядя Сережа извинялся не за себя, а за других. Сам он вчера ни единого дурного слова не сказал в адрес Сашиной семьи. И в этом был весь дядя Сережа.
Сашин отец с благодарностью взглянул на своего двоюродного брата и произнес:
– Это был не самый приятный вечер. Мы все погорячились.
Мир был восстановлен. И все с еще большим аппетитом взялись за завтрак.
Саша счел момент подходящим и спросил:
– Кто-нибудь слышал про местечко под названием «Красный Комиссар»?
Ответом ему было недоуменное молчание.
– Кажется, в Саратове был завод имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, – сказал дядя Коля и тут же задумчиво прибавил: – Или это было не в Саратове? И не завод вовсе это был, а колхоз?
– При чем тут Дзержинский?
– Ты же спрашивал про красных комиссаров? А Железный Феликс – он самый главный комиссар в стране и был. Это по его инициативе был организован красный террор.
Саша покачал головой. Нет, дядя Коля говорит совсем не про то.
– Ну а больше я ничего не знаю. И с чего вдруг ты заговорил об этом?
Саша объяснил. Разумеется, все тут же захотели посмотреть на эту записку. А посмотрев, вынесли единодушный вердикт – почерк им незнаком.
– И тут нету адресата, – заметил дядя Коля. – С чего ты взял, дурачок, что записка предназначалась дяде Толе?
– Она выпала из его кармана. Я это видел.
– Ты видел, что у дяди Толи из кармана выпала бумажка. Но что это была конкретно за бумажка, этого ты же не видел?
Пришлось Саше признаться, что детально бумажку он не разглядел. С того расстояния, на котором Саша находился, сделать это было невозможно.
– Значит, бумажка у Толи в кармане могла быть и совсем другой. Старый билет или обертка, что-нибудь в этом роде. Она и выпала у Толи из кармана, но упала в том месте, где уже лежала твоя находка или где она потом оказалась. И ты нашел совсем не Толину бумажку, а чью-то еще.
Дядя Коля насладился впечатлением, которое произвели его слова, и продолжил: