Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)
Шрифт:
Корюшкин рассудил так: «В предыдущих тиражах Савватеев не выигрывал. Это я ему от себя давал. А теперь выиграл он. И его выигрыш я возьму себе. Мы просто поменяемся местами! То он, а то я. Нет, автомобильчин я ему не отдам! Откуда он узнает, что это его «москвичок»? А мне, Корюшкину, эта машина нужна дважды: во-первых, как всем и каждому, а во-вторых, мне важен сам факт выигрыша… Надоело слышать шушуканье: «Завбазой не по средствам живёт». А я не купил. Я вы— иг-рал. И вот справочка…
— Ну как? Мне что-нибудь перепало в последнем
— К сожалению, мимо, Пётр Ермилович.
— Мимо, говоришь?
— Да, юзом, так сказать. В другой раз.
Начальник сурово сдвинул брови и тяжело засопел:
— А Мне надо в этот раз! Именно в этот!
Корюшкин побледнел, но взял себя в руки и даже усмехнулся:
— В этот — ха-ха — я уже сказал… Не пофартило.
— А почему же ты не говоришь, что я выиграл автомобиль? Мер-р-завец! Ты к тому же, оказывается, ещё и вор? Ты думаешь, я не знаю про выигрыш? Ошибаешься! Моя жена в порядке контроля над мужем переписала номера… И уже четвёртый день спрашивает: «Где автомобиль?»
Если бы Савватеев спросил помягче: «Не ошибаешься ли ты, мой друг?» — Корюшкин, возможно, ответил бы: «Может, и ошибся, надо посмотреть ещё раз». Но после того, как было произнесено «мерзавец» и «вор», рассудительный подчинённый понял: с Савватеевым ему больше не работать, даже если он вернёт ему лотерейный билет. Отношений никогда и ничем не поправить. И вообще, когда «выигрывал»? Номера-то были у него переписаны… Раз уж с базы уходить, то автомобиль надо оставлять себе.
От этих логических точных рассуждений Корюшкину сразу стало легче, и он ответил начальнику свободно и бесстрашно:
— Жена переписала, Пётр Ермилович? Посмотрела в таблице, на какой номер «Москвич» пал, вот и вставила в свой списочек… Знаете, как это называется? Вымогательство! Может, хотите, чтобы и вам «Чайку» купил?
— Вон! — закричал Савватеев. — Ты ещё ответишь! Я через суд…
Корюшкин уже улыбался.
— Через суд? А где свидетели того, что вы мне давали билеты? А если и давали, то каким образом вам удавалось так часто выигрывать? Я, конечно, не поправлюсь народному судье… Но и на вас он влюблёнными глазами смотреть не будет. Мне чего? Я с базы ушёл, да и всё. А у вас — положение…
На Петра Ермиловича Савватеева разговор с Корюшкиным оказал столь разрушительное действие, что его прямо с работы увезла машина с красным крестом.
Недели три он лежал дома, бредил и видел во сие машины разных расцветок.
Но потом цветные сновидения отступили от Савватеева, здоровье пошло на поправку, и он вышел на работу. Дела против Корюшкина он решил не возбуждать.
Рана, нанесённая Савватееву Корюшкиным, постепенно зарубцевывается. Но иногда всё-таки бывает очень больно. В тех случаях, когда он идёт по городу и около него, скрипя тормозами, останавливается вдруг кофейный «Москвич».
— Пётр Ермилович, может, вас подвезти, а?
1969
ДЛЯ
Сказка
История, о которой я хочу рассказать, произошла в городе, что стоял на берегу небольшой речушки. Когда стоял, неизвестно. Учёные спорят. Одни говорят: «Давно». Другие заявляют: «Недавно». И в этом нет ничего удивительного: раскопки только закончились — и в руки археологов попали сотни миллионов порою противоречащих друг другу документов.
От других городов до нас дошло по две-три глиняные таблички да по нескольку строк из летописей, и нам всё ясно. На табличках и в летописях писали коротко.
Но о раскопках я скажу в самом конце.
Город назывался Дебатово, потому что жители его любили поговорить и много заседали. И ничего предосудительного в столь пустопорожней трате времени они не видели.
Так было и в тот день, когда в Дебатове появился Старичок странник. На голове — шапка поношенная, в руке — палка суковатая. Бородка рыженькая, усы висячие. Странникам бриться некогда: они странствуют.
Дед Мороз тоже ведь странник, и если его побрить, то он перестанет быть самим собой и превратится в обыкновенного оседлого гражданина с постоянной пропиской. И будет за деньги продавать мороженое. Или поступит грузчиком на хладокомбинат.
Пришёл Старичок в Дебатово по делу, но решения его добиться нигде не мог. А дело-то несложное, совсем пустячное.
Был странник ходатаем от одного человека. И тот человек ему сказал:
— Тебе хорошо: ты волшебник. Что захотел, то и сделал. Только пожелал — и желание явью обратилось. А мне вот справка нужна, что я — это я, что моим отцом был мой отец и что дом, в котором я живу, — это дом, в котором я живу. И сколько ни хожу, никак документа получить не удаётся.
А Старичок и вправду волшебником был. Усмехнулся он и ответил:
— А не шутишь ли ты, неудачник? Неужели обязательно быть волшебником, чтобы простую справку тебе выдали? Пойду-ка я за ней сам. И не как волшебник, а как обыкновенный проситель.
Несколько раз ходил Старичок туда, где справки дают, ничего не добился. То, говорят, подождите: заседают. То, говорят, посидите: совещаются. То, говорят, покурите: дебаты продолжаются. То, говорят, уходите, потому что неизвестно, когда они кончатся.
Побрёл он по городу и в других конторах ту же картину увидел.
— Сейчас нельзя, папаша: говорят тут товарищи…
— И давно говорят? — спрашивает.
— Да часа уже полтора.
— А долго ещё то же самое делать будут?
— Да столько же, если не больше.
Рассердился Старичок, стукнул палкой.
— Ай-яй! Не понимают люди, для чего язык им дан. Язык — это благо. Но он может стать и бедствием. Пусть говорят! Пусть говорят! А с этой минуты — ещё и впятеро длиннее! Унты-панты-манты!