Сюрприз
Шрифт:
— Я могу добавить, что моя библиотека — точная копия замарской библиотеки. — Маттиас пытался сохранить скромный вид, но это было нелегко. Он оперся о край письменного стола, скрестил ноги и сложил на груди руки. — Должен признаться, я доволен тем, что получилось.
— Невероятно! — пробормотала Имоджин. — Совершенно невероятно!
Внезапно Маттиасу представилось, как Имоджин лежит обнаженная на диване с дельфинами. Видение было мучительно четким. Он увидел ее пышные каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, соблазнительные формы тела,
— Вы должны быть счастливы, что вам удалось воссоздать удивительную атмосферу Замара здесь, милорд. — Имоджин наклонилась, чтобы прочитать надпись на глиняной табличке. — Фрагмент стихотворения… Очень необычно.
— Я обнаружил это в гробнице… Большинство глиняных табличек, которые можно увидеть в лондонских коллекциях, содержат скучные отчеты о деловых операциях. Ратледжу удалось переправить несколько сотен таких табличек в Англию. Он решил, что сколотит приличное состояние на их продаже. Так оно и случилось.
— Возвращаясь к финансовым проблемам, я хочу задать вам вопрос. — Она устремила на него проницательный взгляд. — Скажите, Колчестер, вы открыли игорный дом «Потерянная душа» для того, чтобы оплатить свою экспедицию в Замар?
Он поднял брови:
— В общем — да.
Имоджин с явным удовлетворением кивнула:
— Я так и думала. Что же, это все объясняет.
— Я попросил отца финансировать экспедицию, — медленно произнес Маттиас. Это была его единственная просьба, с которой он обратился к отцу, став взрослым. — Он отказал мне. И я открыл игорный дом.
— Вполне естественно. Вам нужно было где-то найти деньги. Замар — это слишком важно.
— Да.
Имоджин легко коснулась пальцами вазы.
— А теперь о миссис Слотт.
Маттиас сделал гримасу:
— Я однажды уличил ее любовника, Джонатана Экселби, в шулерстве. Я сказал ему, чтобы он немедленно покинул игорный дом. Это его взбесило. Он возмутился, что я поставил под сомнение его честность… А я действительно в ней усомнился… Он вызвал меня на дуэль, но, протрезвев, счел за благо отправиться на поиски счастья в Америку. Он больше не появился в Лондоне, но самых невероятных слухов о его смерти было предостаточно.
Имоджин безмятежно улыбнулась:
— Я так и думала, что все будет примерно в этом духе… Тогда перейдем к другим вопросам. Я хотела бы поговорить о вашей сестре.
Маттиас нахмурился:
— А в чем проблема с сестрой?
— По какой-то необъяснимой причине она чувствует себя нежеланной персоной в вашем доме. Она все время живет в состоянии, близком к ужасу.
— Это смешно! Чего ей бояться?
— Возможно, это объясняется слабыми нервами, что свойственно членам вашей семьи, сэр. Ведь вполне обычно, что в каждом поколении повторяется один и тот же темперамент — как повторяется форма подбородка, носа или… — она посмотрела на его серебристую прядь, — или другие физические черты, унаследованные от предков.
— Слабые
— Патриция наверняка унаследовала вашу склонность ко всяким тревожным предчувствиям.
— Довольно о моей сестре, — холодным тоном произнес он. — Вас не должно беспокоить ничего, кроме одного — ввести ее в этом сезоне в общество.
Имоджин проигнорировала его слова. Сомкнув руки за спиной, она стала прохаживаться взад и вперед по зеленому с позолотой ковру.
— Я считаю, что вы должны приободрить ее, чтобы она чувствовала себя здесь как дома. Бедняжка считает, что ее терпят лишь из милости. Как будто она не имеет законного права рассчитывать на вашу помощь.
Волна гнева захлестнула Маттиаса. Ее сила была соизмерима с силой шторма, и он потерял контроль над собой, не успев осознать случившегося.
— Я не нуждаюсь в ваших советах в этом вопросе!
На сей раз тон его голоса возымел некоторое действие на Имоджин. Она перестала шагать и уставилась на него.
— Но, милорд, вы, кажется, не в состоянии понять тонкую натуру Патриции. Я лишь пытаюсь вам объяснить, что она обладает обостренной чувствительностью, как и вы сами, и что она…
— Мне наплевать на ее нервы! — процедил сквозь зубы Маттиас. — Я выполнил свой долг перед единокровной сестрой. Я предоставил ей крышу над головой. Судя по тому, что я видел в зале несколько минут назад, мне вскоре придется заплатить по счетам кругленькую сумму. Я готов выделить ей приличествующую сумму, когда она выйдет замуж. Большего вы не можете требовать от меня.
— Но, сэр, вы говорите лишь о финансовых обязательствах… Уверяю вас, это весьма важно, но еще более существенны доброта и братские чувства. Ваша сестра нуждается в этом в настоящее время больше, чем в чем-либо другом.
— На это ей не следует рассчитывать.
— Но я уверена, что у вас есть хоть какое-то теплое чувство к ней!
— Я познакомился с ней всего лишь несколько дней тому назад… Я едва знаю ее.
— А вот она знает о вас слишком много, и все, что ей рассказали, по всей видимости, чушь. — Имоджин фыркнула, выражая свое отвращение. — Она искренне верит, что вам не без основания присвоили возмутительное прозвище. Вы можете себе представить? И от вас зависит, чтобы ее ложное представление развеялось.
Маттиас почувствовал потребность в движении. Он медленно, очень медленно подошел к окну. Остановившись, он невидящим взглядом стал смотреть в сад.
— Почему вы так уверены, что это ложное представление?
— Не будьте смешным, милорд! Вы — Колчестер Замарский. — Она жестом показала на интерьер библиотеки и окружающие сокровища. — Человек, который обладает возвышенным вкусом, чутьем и пониманием истории древнего Замара, любовью к нему… Словом, такой человек должен быть наделен тонкими чувствами и деликатностью.