Сюрпризы високосного года. Охотники за оболочками
Шрифт:
– Эх! Нравишься ты мне, Громов! – Мара провела холодной рукой по его небритой щеке. – Ну да ладно. Засиделась я у тебя. Целоваться не будем. А то мало ли что. За кофе спасибо. Поживи еще. С долгами помогу. Главное, работай над собой. Богов не гневи – достанут оттуда. Меня не провожай. Ложись и спи до обеда. Считай, что это сон был. Незнакомка дыхнула на него голубым дымом. Подарила воздушный поцелуй, потом прошла сквозь Громова и хлопнула дверью. Сразу начала кружиться голова. Захотелось спать. Глаза сами закрылись. Словно пьяный, Громов дополз до кровати и отрубился. Когда он проснулся, был уже вечер. В ногах мурлыкала его кошка Лилит. «Приснится же такое! Допился дурак! Уже смерть стала сниться.». Громов умылся и прошаркал на кухню. На столе стояли две чашки, а в пепельнице лежала гора окурков от дамских сигарет. «Бред какой – то! У меня уже неделю гостей не было. Откуда окурки?» На холодильнике, среди сувенирных магнитиков, висел стикер:
«ДЕРЗАЙ и ПОМНИ!»
От утреннего шока отвлекали только голоса за окном. Внизу, около подъезда, мерцали огни «Скорой помощи». Санитары вынесли черный мешок и загрузили
«Неужели, это был не сон!»
Еще не веря до конца в происходящее, Громов решил все – таки собраться и навести порядок. Стикер на холодильнике стал похож на икону из рун. Он выпил еще кофе и взбодрился. Разложил черновики, тетради, закурил трубку и сел дописывать книгу. В эту ночь слова сами ложились на бумагу, и он не мог остановиться до самого утра. У Громова начался творческий запой. Ему очень хотелось жить. В конце января, на одной маленькой кухне, сидел уставший Ангел – хранитель, и беседовал с черной кошкой. Она смотрела, как он водит по воздуху гусиным пером, словно дирижёр, и слушала его шепот:
– Кто взял – верни! Бога не гневи. По имени называть не буду, но достану оттуда, где трава не растет, птица не летает, зверь не крадется, вода не льется. Ключ, замок, язык…
– Муррр, – ответила кошка.
– Понимаешь? – сказал он кошке. – Это у вас девять жизней. А тут такое дело…
За окном, в отражениях луны и фонарей, летали огромные снежинки. Они были похожи на маленькие, белые цветы и напоминали подснежники. Чудесные «звездочки» порхали, танцевали, разбивались о стекла, таяли и пели:
«Снегопад, снегопад!
Если женщина просит…»
Только Ангел и кошка понимали их.
Февраль.
Форс – мажоры в городе Z.
«Очень трудно найти в темной комнате
черную кошку, особенно, если ее там нет!» Конфуций.
Вопросы. Допросы.
«…Именно в високосные годы существа из параллельных миров получают наилучшие возможности для перемещений в другие миры и планеты. Это время – своеобразный портал для вторжения на Голубую Планету Земля, где очень уязвим и несовершенен защитный слой. В этот период наиболее благоприятная обстановка и среда для охотников за оболочками. Резко возрастает цена на Мертвые души и молодые тела землян. Опасности подвержены особенно люди до 45 лет. Для реализации задуманного используется Синдром Високосного года с помощью тех, кто им здесь помогает». Из отчета Оценщика душ. На верхней полке деревянного шкафа, в самой пыли, среди старых газет и мятых бумаг разместился маленький человек. На его грустном лице застыла гуттаперчевая улыбка. Скукоженное и нелепое тело, изможденное и усталое, представляло собой сплошную «карту боли». Человек крепко спал с открытыми глазами. После удушья и нанесения нескольких ножевых ранений, пусть даже деревянным муляжом, необходимо восстановить силы до следующего дежурства. Он всегда спал с открытыми глазами и прокручивал сегодняшний день. Сегодня ему отрезали голову…Пришитая голова немного болела…Ну не каждый же день голову отрубают и заново пришивают!! Хотя…Ему давно не мешало бы отдохнуть и взять отпуск. Но у него никогда не было и не будет ни выходных, ни отпуска, ни каникул. Заменить его было не кем, да и не зачем. Он давно был мертв. Так, в кабинете старшего следователя по особо важным делам, отдыхал манекен Вася.
Свернувшись клубочком, Вася спал своим безмолвным, почти детским сном. Сегодня был тяжелый денек. На следственном эксперименте ему вновь отрезали не только голову, но и полностью расчленили. Хорошо хоть обратно пришили и «залатали». Васю постоянно брали на следственные эксперименты. Тыкали ножами, расстреливали, душили, били, сворачивали шею, кидали из окон, топили и даже поджигали. Он молчаливо терпел и сносил все «прелести» работы криминалиста. Вася был посвящен во все тайны расследования громких и резонансных преступлений и являлся настоящим «внештатным сотрудником». В отделе его все любили за умение хранить тайны и покладистый характер. Для криминалиста по особо важным делам детектива Титто он стал почти другом и своеобразным талисманом, молчаливым советником без страха и упрека. Благодаря Васе многое вставало на свои места: распутывались клубки загадочных убийств, раскрывались тайны. Иногда, глядя на него, даже писались чистосердечные признания.
За окном было, как обычно, пасмурно. Холод проникал через щели домов, унося тепло, нарушая уют и покой людей. Даже через закрытые окна ощущалась влажность, сопровождаемые депрессивностью и страхом.
Февраль високосного года принес очередные «сюрпризы» в небольшой городок Z. Устроившись поудобнее, детектив Титто печатал Постановление о прекращении уголовного дела «в связи со смертью обвиняемого», изредка поглядывая на шкаф, где отдыхал Вася. Сыщик вспоминал события последнего месяца, возвращаясь мысленно к ним. Вроде «дело в шляпе», но в голове крутились вопросы, а ответов на них не было. Детектив кинул взгляд за окно. Время само собой притормозило его отчет и потекло назад в параллельной плоскости…Расследование завершилось более чем банально. Накануне обвиняемый в зверском убийстве своего друга добровольно написал чистосердечное признание и полностью раскаялся, к удивлению всей следственной
«Дело было на одну трубку», – как говорил небезызвестный сыщик.
Были соблюдены все формальности предварительного следствия. Осталось дождаться результатов запросов и экспертизы ДНК. Все упиралось в установлении личностей обоих «пришельцев». Так Титто назвал этих «объектов» за отсутствие информации. В предвкушении заслуженных похвал и наград, следственная бригада, наспех обмыла очередную раскрытую «мокруху». И тут… Бац!!! «Доброволец– душегуб» скоропостижно скончался этой ночью, без видимых причин. Прямо в КПЗ! Утром, в камере нашли труп, без признаков насильственной смерти. Молодой, здоровый парень, ни с того, ни с сего взял и умер. Вскрытие ничего не показало. Вернее, показало, что ничего необычного нет. Так обычно старики умирают, тихо, во сне. К тому же, вопреки всем законам природы, словно мотылек, взял и «погас» дерзкий и сентиментальный убийца. Вроде и жалеть его не за что. Вроде и справедливость восторжествовала. А теперь получается все зря. Хуже всего, когда не вовремя. Хуже всего, когда на ровном месте такие форс– мажоры происходят. Дело теперь не закроешь. Из почти пустякового преступления получилось два. Да еще со сплошными загадками. А дело довести до конца надо. Вскрытие прибавило лишь кучу проблем и домыслов. Ни болезни, ни патологий обнаружено не было. Врачи поломали голову и написали в заключении: «Причиной смерти гражданина … – стала Гипертрофическая кардиомиопатия». «Чем отличается труп от покойника?», – задавали вопрос в кулуарах морга юным студентам – криминалистам. Знающие отвечали: «В первом случае – мертвое тело. Во втором – мертвая личность». А тут сразу два покойника, да еще один в КПЗ. На первом допросе второй покойник представился – Артур Артурович Сидоров. Двадцать лет от роду, из деревни Шатры, Ивановской области. «Надо ж было такое придумать! Артур, сын Артура Сидорова, из Шатров каких – то. Мама дорогая! Нарочно не придумаешь». Детектив сразу не поверил этой басне, но в протокол все же эти данные записал. «Пробью тебя, Артурчик, по базе. Посмотрим, как ты запоешь, деревенский маньяк, будь ты неладен». Титто хотел побыстрее забыть эту историю и переключиться на новые дела. Но банальная «бытовуха», на первый взгляд, не давала покоя. «Что – то было тут не так», – рассуждал, разглядывая манекена Васю, криминалист. Титто положил ноги на подоконник и хмуро посмотрел за окно:
– Тоска зеленая. Да, Вась?
Но Вася, как обычно, молчал. Погода была действительно паршивая – под стать настроению. Мокрый снег лежал уже неделю. На фоне серого неба и облезлых домов это наводило на дурные воспоминания и грустные мысли об этом загадочном деле, в котором тоже не было просвета, как и за окном. Теперь Титто понимал, что это на первый взгляд простое преступление, на самом деле далеко не тривиально. И чем дальше он погружался в раздумья, тем загадочнее и страшнее оно представлялось. «Ну, поссорились два молодых человека из-за девушки. Ну, один другого жестоко избил, а потом решил покромсать немного. Бывало, и похлеще. И трупов побольше. Зачем сразу убивать друга, а тем более из– за женщины? А голову-то зачем отрезать? К тому же скрыться даже и не пытался. Хотя мог и запросто. Зачем остался на месте преступления? Или чего забыл? Нет. Он ждал чего-то или кого-то. Может ее? А девушки и след простыл. И была ли она вообще? Опять все из– за этих баб! Сплошной «шерше ля фам». Надо обязательно найти эту беглянку. Но где ж теперь ее искать? Ни имени, ни фамилии. Странные эти ребятки. Ни у кого документов нет и вещей толком никаких. Ручной скарб и все. В изъятых телефонах только три номера!!! Все куплены без документов, оформлены на каких– то бомжей. Получается, звонили друг другу и больше никому! Значит, по любому был третий. Вот его и надо найти. Но третий номер постоянно «вне зоны доступа» уже второй день. Забавная компания!» Такие «простые» вопросы ставили в тупик опытного сыщика. Распечатки телефонных разговоров от операторов мобильной связи еще не пришли. На них была последняя надежда. Квартира, в которой произошло преступление, сдавалась посуточно. Оказалось, что ее забронировали по телефону. Ночью за ключами подъехало такси, водитель передал деньги за месяц вперед не глядя, сказав, что «спешит в аэропорт за клиентами» и быстро укатил. В посуточном бизнесе, как в мотелях и борделях, меньше знаешь –крепче спишь. «Можно было, конечно, отправить дело в архив и забыть раз и навсегда. Зачем ломать голову над очередной «бытовухой». Может не стоит все усложнять?» Титто не любил незаконченных дел. С другой стороны, убийца и убитый лежат в морге и можно «вбивать гвозди» в деревянный макинтош. Проблема была только в установлении личностей обеих. «Кого хоронить? Мистера Х и мистера У? Вот этим пусть опера и займутся, если захотят. Дождемся распечаток вот тогда и решу. Не напишешь же, что неустановленные личности поссорились между собой. Один убил другого, потом зачем– то отрезал голову, пришел с повинной, все рассказал, а ночью сам умер непонятно от чего. Вот и получается – одна неустановленная личность убила другую, а на следующий день сама умерла. Были люди и нет их. А может они и не люди вовсе? Тут даже Вася не поможет». Так, глядя в окно и положив ноги на стол, рассуждал криминалист Титто, иногда перебрасываясь редкими фразами с безмолвным манекеном Васей. «Вот уж, действительно был прав брат Конфуций!».
Третий лишний. Сириус.
– Опять одни старики и калеки. Когда же будут нормальные, молодые покойники? Третий день одно и тоже. Что за город– то такой? Наукоград еще называется! – бубнил вслух молодой человек в коричневом капюшоне, просматривая список усопших у единственного морга в городе.
Потом он сплюнул на снег, огляделся, и быстро исчез в сумерках. В этот год звезды были все на своих местах. Кроме одной. Молодой человек в коричневом капюшоне поднял голову и задержал взгляд на мерцающей звезде. Он узнал родной Сириус.