Сюжет из подвала
Шрифт:
Лука вытащил из кармана четвертинку, по привычке воровски оглянулся, видимо, в поисках любимой Дуси, смачно приложился, крякнул и сказал Арине.
– Итак, я вам позвоню, любезная Арина Павловна.
– Спасибо, вам, Лука. Вы – настоящий мужчина, – ответила Арина и направилась к своему подъезду.
«Что это было?» – лихорадочно думала Арины, открывая дверь своего подъезда. «Как могли там оказаться эти обгорелые кости? Кто их принес? Они не могли пролежать там шестьдесят лет!»
Глава 7
Прошел бестолковый день, и
В три часа ночи раздался дребезжащий звук телефонного звонка. Сонная рука Арины протянулась к тумбочке и взяла телефонную трубку.
– Кто это?
– Простите, Арина, это я – Алексей, – глухо представилась трубка.
– Вас очень плохо слышно, – сказала Арина и, поджав под себя ноги, села на кровати. – Где вы, на дне океана?
– Я в командировке, – снова раздался низкий раскатистый голос, который булькал, хлюпал и недоговаривал слова, словно кто-то нарочно мешал ему. – Вы были в подвале?
– Да, я очаровала этого неприступного Луку, и он провел меня в это жуткое подземелье. Я нашла Амалию. Ее обгорелые останки лежали прямо на цементном полу. Лука договориться со священником, и мы предадим ее земле на Пятницком кладбище. И больше ее неуспокоенная душа не будет никого беспокоить.
– Спа-си-бо, Арина, – снова пробулькал голос и растаял в невидимых волнах эфира.
Утром Арина проснулась от неприятного гула, который доносился с улицы. Прислушавшись, она поняла, что это дул прощальный зимний ветер. Накинув теплую шаль, Арина подошла к окну и встретила белое, сверкающее утро. Ни одного темного облака, ни одной парящей снежинки. Лишь завывание холодного, северного ветра посреди московской суеты, которая поутихла перед напором леденящих порывов. Поднятые воротники, теплые шарфы и красные от холода руки. Казалось, что зима, чувствуя приближение весны, выпустила на волю всех своих безжалостных рыцарей льда. Преддверие весны… Неумолимая борьба тепла и стужи, хотя исход известен всем.
Налюбовавшись на прощальную картину уходящей зимы, Арина отправилась на кухню пить кофе. Горячий напиток с неизменной яичницей согрели ее, придали сил, настроили на умозрительный лад и включили аналитическую функцию мышления.
«Ну и что?» – подумала Арина. – Даже если эта Амалия и ходит по дому, то после погребения ее душа успокоится, и больше не будет тревожить меня. «Я опять займусь своими делами, буду жить, как жила…», – размечталась Арина и снова впала в состояние легкой тоски вперемежку с нежеланием заняться чем-нибудь полезным.
Все валилось из рук Арины, а мысли мотало из стороны в сторону. Так прошел час, другой, потом навалился третий.
Ей давно хотелось подкрепиться, но чай надо было сначала заварить, картошку отварить, а за продуктами сбегать в магазин. Грязное белье кучей лежало в пластиковой корзине и с упреком смотрело на нерадивую хозяйку. Арина включила новости, но ничего не понимала из того, что говорила светловолосая девушка в строгом костюме.
– И почему они все так тарахтят? На поезд опаздывают? – раздраженно буркнула Арина и выключила телевизор. – И вообще чего я жду?
Раздался резкий звук телефонного звонка. Арина встрепенулась,
– Алло! – дрожащим голосом спросила Арина.
– Это я, Лука.
– Какие новости?
– Все готово.
– Что все? – не поняла Арина.
– Мы с отцом Василием сделали все, что обещали. Все готово к погребению нашей Амалии.
– Так быстро? – удивилась Арина.
– А чего медлить-то? Тут дел-то раз плюнуть.
– Понятно…
– Значит-с, Арина Павловна, жду вас сегодня в три часа у ворот Пятницкого кладбища.
– Спасибо вам, Лука. Я приду, – выдавила Арина, да так и застыла, с трубкой в руках.
Мутная дрожь пробежала по ее телу, ойкнула в голове, замутила мысли. То был страх, страх неизвестности. Сыграв множество сказочных героинь в театре, не знала Арина, какая жуткая роль предстоит ей в жизни.
Глава 8
Застывшая ледяная вечность утра разразилась сильным снегопадом. Воздух загустел снежинками, и они стали падать наперегонки на разжиженную землю. Некоторые из них таяли прямо в воздухе, оставляя после себя дождь. Кап, кап, кап, словно говорили они на прощание.
По запорошенной снегом брусчатой мостовой шла облаченная в темный платок женщина. Она шла, опустив голову, как будто бы боялась быть узнанной. Высокие серебристые каблучки коротких сапожек, тихо позвякивая, отстукивали ее легкие шаги. Женщина свернула к рынку и, закрыв половину лица платком, стала кого-то искать. Скрежет, крики и гвалт этого средоточия жизни стихли, словно пережидали последнюю зимнюю бурю. Рынок молчал, ибо снег падал крупными хлопьями, не жалея никого. Только черноглазая цыганка Марька, видимо, решила стоять до конца и, накрыв свой капризный товар, зазывала покупателей своим сиплым голосом:
– Цветы! Цветы! Покупайте весенние цветы! – кричала она. Но ее слова уносили пышные снежные хлопья.
Женщина в черном одеянии незаметно подошла к торговке.
– Мне букет весенних ландышей, – тихо попросила она.
Посмотрев на покупательницу, Марька почуяла что-то неладное и на всякий случай сказала:
– Да какие могут быть ландыши в марте!
– А вот такие! – И женщина, резко скинув с головы черный платок, в упор посмотрела на Марьку и в упор спросила.
– Не узнаешь, обманщица?
– Ой! – испугалась Марька и от страха еще плотнее закуталась в теплый платок.
– Мне нужны ландыши! – сказала женщина. – Не достанешь, пожалеешь!
– Да откуда же я вам их возьму?
– Откуда хочешь.
Марька что-то прикинула в уме, а потом деловито сказала:
– Подожди.
Пошарив под прилавком, она снова взглянула на женщину, опять о чем-то подумала и громко позвала:
– Вадик!
На ее зов к ней подошел маленький вежливый таджик с пушистыми изогнутыми дугами бровей и бронзовым смуглым лицом. Одет он был в легкую синюю курточку, а на голове у него красовалась вышитая тюбетейка. Видимо, его не пугала переменчивая московская погода, а может, он жил где-нибудь в подвале со своими соплеменниками, и его вещи сгрызли пронырливые мыши.