Сюзи (Трилогия - 2)
Шрифт:
Прошло две недели. Затем на ранчо приехал мистер Сэндерсон, поверенный миссис Пейтон, и привез от нее записку с извинениями. К ее величайшему сожалению, она еще не уладила всех дел, однако, чувствуя, что у нее нет никакого права держать его в Роблесе безвыездно, она посылает мистера Сэндерсона сменить его - но лишь на время!
– чтобы он мог осмотреться или съездить в Сан-Франциско, и она просит его непременно вернуться на ранчо в конце недели, чтобы переговорить с ней прежде, чем он примет окончательное решение.
Горькая улыбка, с которой Кларенс начал читать записку, вдруг исчезла. Легкий оттенок не слишком деловой, но такой женственной нерешительности, которой он не замечал в ее предыдущих письмах,
Кларенс воспользовался предложением миссис Пейтон. А оказавшись в Сакраменто, случайно узнал о том, что Сюзи вышла замуж за Джима Хукера.
– Правду сказать, муж-актер для нее лучше всего, раз уж она всерьез решила пойти на сцену, - сообщила ему миссис Макклоски, от которой он узнал эту новость.
– А уж серьезнее и быть нельзя, мистер Брант. В жизни не видела, чтобы девушка просто скроена была для подмостков, так прямо и родилась для подмостков, как Сюзи. В том-то все и дело, как вам известно и как мне известно, - и кончен бал!
Вот что вспоминал Кларенс, когда свернул в лощине с большой дороги на лесистый, усеянный камнями подъезд к ранчо. Однако, поднимаясь по первому склону, где тропа почти тонула в волнах алых маков, он вновь увидел впереди золото и синеву других террас и, забыв обо всем, думал только, как должен радовать миссис Пейтон этот новый наряд ее дома. Как-то в разговоре она упомянула об этом весеннем уборе ранчо, и он тогда представил себе, как счастлив был бы, любуясь подобной красотой вместе с ней.
Слуга, взявший его коня, сообщил ему, что сеньора приехала утром из Санта-Инес и привезла с собой двух сеньорит Эрнандес с ранчо Лос-Конехос и что должны прибыть и другие гости. И еще за обедом будут сеньор Сэндерсон и его преподобие падре Эстебан. Это настоящий праздник - первый после смерти хозяина. И все мечты, которые, возможно, лелеял Кларенс о разговоре наедине, были развеяны, как дым. Однако миссис Пейтон все же отдала распоряжение, чтобы ей немедленно доложили о прибытии дона Кларенсио.
И в патио и в коридоре Кларенс (во всяком случае, так ему казалось) ощутил неуловимые перемены, дышавшие тонким вкусом миссис Пейтон и свидетельствовавшие о том, что на ранчо вернулась хозяйка. На мгновение ему захотелось, опередив слугу, пройти прямо в будуар, но какое-то тайное чувство удержало его, и он направился к кабинету, в котором все эти месяцы занимался делами ранчо. Там никого не было, и только в камине тлела кучка углей. Но тут позади него раздались легкие шаги, в комнату вошла миссис Пейтон и притворила за собой дверь. Она была удивительно красива. Хотя лицо ее побледнело и осунулось, в ней чувствовалось странное оживление, настолько не похожее на ее обычное спокойствие, что оно казалось лихорадочным.
– Я подумала, что мы успеем поговорить прежде, чем начнут съезжаться гости. Скоро дом будет полон, и мне придется возвратиться к моим обязанностям хозяйки.
– Я как раз думал... пойти к вам в... в будуар, - нерешительно сказал Кларенс.
Миссис Пейтон вздрогнула и нахмурилась.
– Только не туда! Я больше не переступлю его порога. Ведь каждый раз, когда я смотрела бы на окно, мне чудилась бы между прутьев голова этого человека. Нет-нет! Я рада, что не была здесь в те дни - пусть хотя бы в моей памяти эта милая, уютная комната останется прежней.
– Миссис Пейтон вдруг умолкла, но тотчас добавила, несколько невпопад, но веселым тоном: Ну, как вы съездили? Что предприняли?
– Ничего, - ответил Кларенс.
– Так, значит, вы сдержали свое обещание!
– заметила она все с той же нервной веселостью.
– Я вернулся сюда, не взяв на себя никаких обязательств, - ответил он твердо.
– Но мое решение неизменно.
Миссис Пейтон снова поежилась (а вернее сказать,
– Разумеется, поступайте так, как вам удобнее. Боюсь, что у меня нет никакого права удерживать вас здесь, кроме привычки к раз заведенному порядку, а как вам известно, - это она произнесла с плохо скрытой горечью, - такие узы ничего не значат для молодежи, стремящейся самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Но прежде, чем вы примете окончательное решение, мне хотелось бы кое-что вам сказать. Как вы знаете, я со всем тщанием разобрала бумаги моего... бумаги мистера Пейтона. И я убедилась, мистер Брант, что в них нет ни малейшего намека, будто он с такой чудесной прозорливостью купил у вас "сестринский титул"; никаких указаний на то, что он заключал с вами письменный договор и выплатил вам хотя бы цент; а главное, из его бумаг следует, что он даже не помышлял о подобной покупке и умер, не подозревая, что титул принадлежит вам. Да, мистер Брант, только ваша предусмотрительность и осторожность, только ваше великодушие помешали тому, чтобы ранчо попало в чужие руки. Когда вы помогали нам проникнуть в будуар через это ужасное окно, мы вошли в ваш дом; и если бы не эти негодяи, а вы решили захлопнуть перед нами ворота, когда мы возвращались с похорон, нам уже не пришлось бы жить здесь. Не отрицайте этого, мистер Брант. Я подозревала это уже давно, и когда вы заговорили о том, что хотите найти другое место, я решила убедиться, не мне ли следует покинуть ранчо вместо вас. Нет, погодите! Я убедилась в том, что уехать надо мне. Пожалуйста, не говорите пока ничего! А теперь, тут в ее тоне вновь послышалась нервная шутливость, - зная это и зная, что непременно это выясню, ознакомившись с бумагами... нет-нет, молчите, я еще не кончила!
– не кажется ли вам, что с вашей стороны было чуть-чуть жестоко торопить меня и вынуждать ехать сюда, вместо того, чтобы самому отправиться ко мне в Сан-Франциско, когда я ради этого дала вам возможность покинуть ранчо?
– Но, миссис Пейтон!
– пробормотал Кларенс.
– Я...
– Будьте добры, не перебивайте меня, - сказала она с оттенком былой надменности.
– Ведь мне скоро нужно будет пойти к моим гостям. Когда я убедилась, что вы предпочитаете ничего мне не говорить и ждете, чтобы я обо всем узнала сама, мне оставалось только уехать и оставить вас распоряжаться тем, что я считала вашей собственностью. И мне казалось, кроме того, что я понимала причины вашего поведения, и, признаюсь, это меня беспокоило, так как я считала, что знаю характер и склонности некой особы лучше, чем вы.
– Погодите!
– перебил ее Кларенс.
– Вы должны теперь выслушать меня. Какой бы глупой и ошибочной ни была эта покупка, клянусь, что, совершая ее, я думал об одном: как бы спасти усадьбу для вас и вашего мужа, моих первых благодетелей, пригревших одинокого сироту. К чему это привело, вы знаете, потому что вы занимались делами, и знают ваши друзья; и ваш поверенный скажет вам то же самое. Вы мне ничем не обязаны. Я только помог вам вступить во владение вашей же собственностью, что был способен сделать любой другой человек и, пожалуй, менее неуклюже, чем я. Мне и в голову не приходило, что вы что-то заподозрили, иначе я, конечно, не вынудил бы вас приехать сюда - да если бы я просто понял, что, проезжая через Сан-Франциско, могу явиться к вам, то...