«Т-34». Памятник forever
Шрифт:
Тот резко повернулся.
– Ты что, старпер, влипаешь… – Он было попытался схватить Алексея Алексеевича за пиджак.
Хлоп! Витька даже не заметил, что произошло. Алексей Алексеевич резко ткнул мужика тростью в нос. Мужик мяукнул, хлюпнул и побежал прочь. Второй тоже дернул, Алексей Алексеевич едва успел огреть его тростью по спине.
Алексей Алексеевич вытер трость платком, платок бросил под гусеницу и повернулся к бабкам и теткам.
Те напряженно молчали.
– Как я погляжу, вы оказываете активное сопротивление волонтерам государственного комитета по контролю! –
Бабки насупились. Алконавт стал усиленно отряхивать о колено свою шапку.
– Что за государственный комитет по контролю? – шепотом спросил Витька. – Никогда про такой комитет не слышал…
– Это потому, что такого комитета нет, – так же шепотом ответил Жмуркин. – Это Алексей Алексеевич их на понт взял. Аборигены дикие и не знакомы с политической системой нашего государства. Им скажи, что мы из Штази [6] , они поверят…
– Откуда?
– Ты такой же, как все, – Жмуркин постучал по броне. – Темный и серый.
6
Штази – восточно-германская разведка.
Бабки переглядывались.
– А ты, – Алексей Алексеевич обратился к алкашу. – Ты, насколько я помню, служил в…
Алексей Алексеевич посмотрел на Жмуркина и Витьку и продолжил:
– Впрочем, не будем при детях, пусть… Пусть. Я тебе вот что скажу…
Алексей Алексеевич перехватил поудобнее трость, потом рявкнул:
– Пошел вон, скотина!!!
Алконавт подпрыгнул.
– Конечно, конечно, – он скукожился, сграбастал велосипед и побежал в сторону своего проулка.
– Все расходитесь, – Алексей Алексеевич устало махнул рукой. – И если будете препятствовать осуществлению программы восстановления исторического наследия, мы взыщем с вашего района все недоимки за электричество за последние три года.
Бабки и женщины отправились по домам. Ребятишки еще немного постояли, поскучали, затем разбежались по улице Победителей и ее многочисленным ответвлениям играть в войну.
– Они вас больше не тронут, – сказал Алексей Алексеевич. – А как у вас дела? Я вижу, с покраской вы справились. Кстати, почему танк черный?
– Ну, – развел руками Витька, – это Генка придумал. Решил, что это будет круто…
Алексей Алексеевич подошел к танку, попробовал пальцем краску.
– Неплохо, в принципе, – сказал Алексей Алексеевич. – Черная краска подойдет, пожалуй. Смотрится красиво. Внушительно. Оригинально. А таблички с именами?
– Сделаем, – произнес Жмуркин. – И таблички, и ограду новую, все, как обещали.
– К девятому-то успеете?
– Успеем. Даже к восьмому успеем.
– А друг ваш где? Геннадий? Не болен?
– Он в добром здравии, – ответил Жмуркин. – Сейчас… Вот, кстати, тарахтенье слышите? Это он и есть.
Показался Генка на мотоцикле. Он объехал встречную старушку, увернулся от кошки, его бросило в занос, Генка привычно выровнял мотоцикл.
– Хорошо
– Ага, – ответил Витька. – А вам не жалко их?
– Кого? – спросил Алексей Алексеевич.
– Старух. Бабулек вот этих с долгами…
– Жалко, – Алексей Алексеевич отвернулся. – Но иногда по-другому нельзя.
Генка влетел на площадь, объехал вокруг памятника, окатил опилковой пылью.
– Что тут? – спросил Генка, затормозив рядом с танком.
– Разгневанная общественность, – пояснил Жмуркин. – Собирались нас побить – спасибо, Алексей Алексеевич выручил. А где цемент?
– В гараж отвез. Два мешка, должно хватить. А вы давайте забирайтесь, в карьер поедем, за камнями. Алексей Алексеевич, ничего, что танк черный?
– Хорошо, – сказал Алексей Алексеевич. – А зачем вам камни?
– Ограду из камней будем делать, – объяснил Генка. – Чтобы не утащили.
– Правильно, – согласился Алексей Алексеевич. – Это хорошая идея. Вам деньги не нужны?
Жмуркин сделал было заинтересованное лицо, но Витька тут же сказал:
– Не надо. У нас деньги есть. Мы поедем, пожалуй.
– Поедем. – Генка швырнул Витьке шлем.
– Валяйте, – согласился Алексей Алексеевич. – А я еще тут похожу, посмотрю.
Карьер находился далеко за городом и представлял собой огромную, раз в двадцать больше футбольного поля, яму. Раньше тут разрабатывали камни, песок и гравий, теперь карьер был заброшен, в него натекла вода, и на дне образовался изрядный бочаг. Бочаг был круглой формы, в центре плавал островок ряски и несколько пластиковых бутылок. Берега были песчаные, кое-где каменистые, недалеко от воды в песок врос ржавый экскаватор. Вниз, к воде, вела извилистая каменистая дорога, разбитая не одной тысячей строительных грузовиков со всей округи.
– Дорога смерти, – прокомментировал Жмуркин.
– Не боись, – Генка заглушил двигатель и теперь потихоньку сползал вниз на тормозах. – Я тут на двух колесах съезжал, на трех тем более съеду…
Генка двигался медленно, стараясь не сорваться.
– И чего народ тут не купается? – спросил Жмуркин. – Место отличное, курорт настоящий…
– Тут радон [7] из земли идет, – сообщил Витька. – Вот никто и не купается.
– Что из земли идет? – насторожился Жмуркин.
7
Радон – инертный газ, радиоактивен.
– Радон, – сказал Генка. – Газ такой. От него волосы выпадают, а нос, наоборот, вырастает. Ты знаешь, какие в этом пруду бычки?
– Какие? – спросил Жмуркин.
– Вот такие! – Генка отпустил руль и показал руками, какие именно бычки водятся в бочаге.
– Ты что делаешь?! – крикнул Витька.
Но было поздно – переднее колесо мотоцикла наскочило на камень, руль дернулся и ударил Генку по рукам. Машина без тормозов полетела под откос. Жмуркин истерически засмеялся. Генка никак не мог поймать руль, он плясал и дрыгался, затем Генка неловко упал на бак и треснулся носом о крышку.