«Т-34». Памятник forever
Шрифт:
Витька остался один. Он медленно обошел вокруг площади, потрогал ногой засыпанную накануне яму. С походной кухни пахло гречневой кашей, и у Витьки заурчало в животе, он решил подойти и попросить немного каши.
И услышал музыку.
Звуки марша. Сначала Витька подумал, что эта музыка идет из какого-нибудь окна, но потом между тополями засверкала медь инструментов, и на улицу Победителей вышел настоящий военный оркестр. «Т-80» раскидал опилки, и из-под них появился потрескавшийся черный асфальт. Оркестр
За музыкантами шагала колонна ветеранов, ветераны шли вразнобой и свободно, но все они были в мундирах и с орденами, как Алексей Алексеевич. И это тоже было торжественно и празднично.
Оркестр вступил на площадь и организованно остановился. Алексей Алексеевич помахал рукой дирижеру. Тот поклонился, что-то сказал своим музыкантам, и те заиграли «Прощание славянки». Витька подумал, что музыка весьма подходит к сегодняшнему дню – она одновременно и торжественная, и печальная. Как сам День Победы.
А потом Витька увидел, как по улице Победителей шагает весь их класс. А во главе класса – Анна Капитоновна, а чуть сбоку и позади директор школы. И у всех в руках шарики и красные гвоздики.
Ребята заполнили площадь. Они рассыпались между ветеранами и вручали каждому из них по гвоздике и по большому значку «Праздник Победы». Анна Капитоновна подошла к Витьке.
– Вот уж не ожидала от вас, – сказала она. – Молодцы! Приятно меня удивили! Алексей Алексеевич звонил в школу, очень вас хвалил! С директором говорил…
– Хорошо, – уныло произнес Витька.
– И еще. Директор сказал, что все долги Генке списали.
– Он это заслужил.
– Верно, – сказала Анна Капитоновна. – Он это заслужил. И еще. Поскольку вы так хорошо поработали, вы освобождаетесь от летней отработки в совхозном плодопитомнике.
Это была действительно хорошая новость. Ехать на две недели в совхоз «Яблочный» ухаживать за капустой, свеклой и помидорами совершенно не хотелось.
– Всех троих освобождаете? – спросил он.
– Всех. Можете делать все, что хотите.
– Это здорово – делать, что хочешь.
– Верно, – кивнула Анна Капитоновна. – Делать, что хочешь, с чистой совестью.
– А как же пропущенные уроки?
– Вы тут другие уроки прошли, – улыбнулась Анна Капитоновна. – Может, это даже важнее… И еще хотела вам сказать. Наша школа решила взять шефство над этим памятником. Будем за ним следить, будем ухаживать. Чтобы никто больше не посмел покуситься…
– Шефство – это вообще хорошо, – сказал Витька. – И ухаживать тоже хорошо…
– Эй, все! – крикнул танкист Лешка. – Идите сюда, будем обедать!
И танкист Лешка принялся раскладывать по алюминиевым
– Ну, что, Виктор, пойдем? – спросила Анна Капитоновна. – Попробуем каши…
Витька оглядел площадь.
Генка не вылезал из танка, Жмуркин все так же сидел на каменной ограде и смотрел на столбики фамилий. Витька подумал-подумал и пошел вслед за Анной Капитоновной.
А Жмуркин думал. Сначала он думал о том, что неплохо бы взять и снять документальный фильм про ветеранов войны. И получить какую-нибудь главную премию. На каком-нибудь международном фестивале… Потом Жмуркин поймал себя на мысли, что он снова начинает впадать в коммерческие мечты, и первый раз ему не хотелось заработать денег. Он подумал, что даже не знает, что ему хочется сейчас, в данный момент. И даже, может быть, не знает, что он хочет вообще. И значит, он похож на Витьку. Похож на Генку.
– Хочешь? – спросил подошедший Алексей Алексеевич.
Жмуркин обернулся.
Алексей Алексеевич предлагал ему миску с кашей.
Жмуркин отказался.
– Грустно? – спросил Алексей Алексеевич и зачерпнул кашу ложкой.
– Угу, – сказал Жмуркин.
– Не расстраивайся.
Алексей Алексеевич отставил миску и присел рядом.
– У меня есть кое-что для тебя. – Алексей Алексеевич похлопал Жмуркина по плечу. – Кое-что.
Алексей Алексеевич извлек из нагрудного кармана плоскую жестяную коробочку.
– Что это?
– Это тебе, – Алексей Алексеевич бережно передал коробочку Жмуркину. – Можешь открыть.
Коробочка была тяжелой. Жмуркин осторожно подцепил ногтем крышку. Внутри на черной бархатной подушечке лежал орден Красной Звезды.
– Я не могу…
– Бери, – Алексей Алексеевич отобрал коробочку, закрыл и вложил в руку Жмуркина. – Теперь это твое.
– Но…
Алексей Алексеевич сдвинул брови.
– Не спорь! – резко сказал он. – Я знаю, что говорю, и знаю, что делаю. Бери!
Жмуркин принял коробочку.
– Это орден моего друга, – Алексей Алексеевич закурил. – Мы вместе воевали. Он был откуда-то из Сибири, только сирота, ни отца, ни матери, ни вообще родных… Один. Хорошо мы дружили, крепко. И звезды вместе получили за один бой. А потом, через неделю, его убили. Я взял его орден, мы так договорились. А теперь я хочу отдать его тебе.
Жмуркин не знал, что сказать.
– Ты не можешь его носить, – продолжал Алексей Алексеевич, – но ты можешь его хранить и беречь. И помнить. Главное, чтобы никто не был забыт. И еще. Ты вполне можешь считать его орденом твоего деда. И ты можешь передать его своим детям. А если придет такой случай – можешь использовать его для какого-нибудь хорошего дела. Но это на крайний случай. Понял?