Т-34 — истребитель гархов

Подгурский Игорь Анатольевич

— Хорошо, дети мои. — Серапионов был доволен, что все вернулись, и говорил шутливо-торжественно, — теперь немедленно отдыхать. Завтра с утра продолжим. Жду вас в девять ноль-ноль.

— Арсен Михайлович, разрешите? — Кухарский встал и одернул гимнастерку.

— Ах, да! — генерал выглянул в коридор. — Андрей, вызови машину для Шалдаевой, и отдельно в распоряжение Кухарского — автомобиль и взвод сопровождения.

Бодрый Еремин начал звонить в гараж. Серапионов прикрыл дверь и вернулся к столу.

— И где твой Метляк должен тебя ждать?

— В Ивантеевке, у тетки. У нее свой дом на Советской, там он должен быть.

— Ну, хорошо, в дороге еще и выспишься. Имей в виду, завтра без опозданий!

Свободны. Оба.

— Есть! — Константин открыл дверь и галантно пропустил Ольгу вперед.

Усевшись в машину, Ольга приоткрыла дверцу и негромко сказала Косте:

— Ты хоть на этот раз не исчезай, хорошо?

Выезжая на Волхонку, Ольга заметила легковой автомобиль и фургон со взводом красноармейцев.

Дома она рухнула в постель, прикидывая — ехать завтра на службу в гражданском, или надеть старую форму. Определиться так и не удалось — сон накрыл Ольгу мягким крылом, и в ее комнате появились Волк, старый профессор Вельский, Костя и капитан Ковалев. Капитан отчего-то был к ней спиной, лица его не было видно, а рассмотреть хотелось. Ольга пыталась незаметно обойти Ковалева, но неизменно оказывалась у него за спиной. Профессор сидел в кресле, а Волк свернулся возле его ног теплым серым бубликом.

— Хорошо, что вы решили не говорить про Волка и Андрея Аристарховича, — сказал Ковалев незнакомым глухим голосом. — Их бы не оставили в покое. Зачем? Списывайте все на нас, нам теперь терять нечего. Константин Сергеевич, ты как-нибудь проведал бы их, ну, после войны.

Ковалев вышел из комнаты, прошел по коридору и щелкнул замком входной двери. Ольга хотела его догнать и что-то спросить; она открыла дверь квартиры и очутилась в купе бронированного вагона. Костя спал на диване, укрывшись одеялом. Во сне он был похож на ребенка — белобрысого, лобастого и бесконечно родного малыша. Ольга поправила сбившееся одеяло и вышла в пустой коридор вагона. Она прошла к выходу и спустилась по высокой неудобной лестнице. Поезда не было, только вагон, рельсы на коричневых шпалах, трава, пробивающаяся сквозь россыпи щебня, и лес в сизой дымке. Осинки у крошечного озерка зеленели свежей листвой, в траве сияли желтые одуванчики. У озерка сидел крупный волк и провожал взглядом маленький крестик самолета, плывущий в небе. Далеко за лесом засвистел паровоз, и Ольга поняла, что он спешит забрать забытый вагон. Она попыталась подняться на площадку, но ноги вдруг стали ватными и перестали слушаться. Ольга вцепилась в поручни, но сил подтянуться не было. Паровоз пыхтел уже совсем близко, когда на площадку вышла девушка Маша, всплеснула руками и быстро вытащила Ольгу наверх. Паровоз толкнул вагон, зацепил и потащил. Когда обессиленная Ольга с помощью Маши добралась до купе, вагон уже набрал ход. Константин безмятежно спал, и она легла с ним рядом, забравшись под его сильную руку, и тотчас уснула — теперь уже крепко и без снов.

Глава 5

ПОДВОДНЫЙ МАРШ

Подводная лодка стояла у пирса. Низкие волны облизывали корпус в темных маскировочных разводах. Рядом со сходнями стояли двое: матрос и дежурный офицер. По мостику расхаживал капитан. Брюнет среднего роста был худощавым, и длинная форменная куртка из светло-серой кожи с погонами капитан-лейтенанта подчеркивала его худобу. Дотошный капитан имел привычку совать нос всюду — и в проблемы камбуза, и в процесс смазки направляющих в торпедном отсеке. На обшлаге рукава его куртки красовалось полузатертое косое пятно краски — перед походом лодка прошла тщательную профилактику в сухом доке, заодно подлатали и подкрасили корпус, а капитан лично с фонариком проверял наличие краски в труднодоступных местах.

Наставник изучил досье моряка досконально. В подводном флоте с 1937 года. Боевое крещение принял во время гражданской войны в Испании,

имел опыт плавания в Средиземном море и Бискайском заливе. Капитаном он был очень осторожным и зря никогда не рисковал. Он был в числе аутсайдеров по количеству потопленных кораблей, но и единственным из своего выпуска живым командиром субмарины. Все его однокурсники покоились в персональных стальных гробницах на морском дне. Важная деталь: подводник отнюдь не был трусом. Его отвага тлела ровным и устойчивым пламенем, позволяя не терять головы и совершать необдуманные поступки. Короче говоря, командир подлодки полностью отвечал требованиям Наставника.

Наставник подошел к капитану. Офицер козырнул и представился:

— Капитан-лейтенант Клаус Райф.

— Доктор Эрик Гримм, — представился главный пассажир, расстегнул нагрудный карман и протянул пару листов сопроводительных бумаг вместе с прошнурованным и опечатанным конвертом из плотной бумаги. — Здесь документы, подтверждающие мои полномочия, конечная точка маршрута и координаты места встречи с «дойной коровой». Выход в эфир только с моего личного разрешения. Вопросы?

— Никак нет, господин Гримм! — Капитан Райф кивнул и повернулся к рубке, пропуская доктора вперед.

По приваренным скобам они поднялись наверх рубки, где зиял открытый зев люка. Штурмовой рюкзак оставили на палубе, препоручив его заботам вахтенных. Чехол с оружием Эрик Гримм так и не снял с плеч, пока не пришел его черед опускаться в люк.

Первым, нащупывая ногой стальные перекладины, спустился капитан. За ним осторожно последовал пассажир.

Внизу было не развернуться. Доктор Гримм инстинктивно пригибался, пробираясь вслед за юрким капитаном через стальное нутро. Тусклые лампочки в паутине железных сеток освещали трубы, переборки и пучки проводов.

Узкий проход вел в недра лодки. По бокам на цепях висели койки матросов, внизу в специальных креплениях размещались запасные торпеды. У изголовий были прикреплены фотографии — жен, детей, родителей. Воздух в подлодке еще не был спертым, но густой запах копченой колбасы и сыра был первым и основным из всей доступной человеческому обонянию гаммы. Провиантом было забито все свободное место. Под потолком висели сетки с желтыми головками итальянского пармезана.

По дороге капитан скороговоркой объяснял руководителю похода устройство лодки «U-347». Доктор внимательно слушал моряка, стараясь не удариться. Перед походом Эрик Гримм изучил детальный план субмарины, но теоретические познания были всего лишь бледным отражением реальности. Внутри прочного корпуса лодка делилась на четыре секции. В кормовой части находились двигатели, электрооборудование, компрессор и торпедные аппараты. Благодаря двум мощным дизелям лодка была способна развивать на поверхности скорость до 19 узлов. Два электромотора позволяли субмарине двигаться под водой — один час с максимальной скоростью в девять узлов или три дня с крейсерской — в два узла. Батареи должны были перезаряжаться каждые 24 часа, что возможно только в надводном положении, поскольку подзарядка производилась генераторами, работавшими от дизельных двигателей. Идеальный вариант — совершить весь дальний переход под водой — был неосуществим.

Между секцией с дизелями и серединой лодки располагались крохотный камбуз, туалет, кубрик унтер-офицеров, а под палубой — часть пятидесятитонного комплекта аккумуляторных батарей. В центральной секции лодки помещались ее сердце и мозг — центральный пост. Он был оборудован трубами, клапанами, проводами, измерительными приборами, переключателями, счетчиками, контрольно-регулирующим механизмом и гирокомпасом. Оборудование поста включало также насосы, нижний перископ, магнитный компас, шкаф для хранения навигационных карт, столик, электропривод для контроля за вертикальным и горизонтальным рулями.