Т-34 — истребитель гархов
Шрифт:
Хасан не помнил, как вышел из боя. Просто он вдруг почувствовал, что на его загривке и спине не осталось никого живого. Спина и шея стали горячими от крови, льющейся из корзины и стрелковой башни, и слон утратил интерес к происходящему. Ему, Хасану, эта битва была ни к чему, как и десятки других сражений на его памяти. Он побрел в сторону реки, потому что очень хотелось пить. Когда его догнал чужой человек на белом жеребце, Хасан не испытал ни страха, ни удивления. Мужчина спрыгнул на землю, встал перед слоном и вдруг ласково позвал по-персидски:
— Фил, фил!
Он вытащил из сумы вкусную лепешку и протянул слону, ласково приговаривая что-то по-гречески.
Хасан чуть не заплакал.
Хасан много думал. Он понял, что Полифеб не догадывается освободить бывшим узникам глыб ноги, и потому они продолжают хранить безжизненную неподвижность. Однажды слон не выдержал, подошел к очередной скульптуре, обвил хоботом ее ногу, прилипшую к каменной основе, и с силой потянул. Раздался хруст, и красивая человеческая фигурка без ступни повисла в воздухе, оставаясь холодной и бездыханной. Девушка, на которую часами смотрел мастер, решила, что слон проделает то же и с нею, и с громким визгом бросилась бежать, не надевая одежды. Полифеб долго смеялся, утирая слезы, а потом серьезно посмотрел на Хасана:
— Впервые вижу такого разборчивого и утонченного слона! Мне тоже были не по душе пропорции ее тела, ты прав. Но больше так не делай, хорошо? Статуя сгодилась бы кому-нибудь менее искушенному, чем мы с тобой. Пойдем-ка, выберем белоснежную глыбу паросского мрамора, чистую, как горный снег. Оракул вчера шепнул мне, что сама Селена готова мне позировать для изваяния в собственном храме! Богиня слишком занята, поэтому нам с тобой придется сделать все сперва в гипсе, причем очень-очень быстро, представляешь, мудрый Хасан?
Оракул велел установить в храме Селены три зеркала из полированной бронзы и ждать. Хасан принес неподъемные зеркала в храм, а Полифеб тщательно сориентировал их по звездам. Богиня явилась Полифебу в безлунную тихую ночь. Она была в плаще с застежкой на левом плече, а на лбу ее красовался обруч с круглым камнем. Полифеб учтиво приветствовал ослепительную красавицу, но она прервала его торжественную речь и сказала, чтобы он приступал. Все было готово заранее — гипс, приборы рисования и измерения, плошки с бездымным маслом и бронзовыми отражателями. Мастер спросил богиню, в каком одеянии ей будет угодно предстать в мраморе, а она вместо ответа нажала застежку на плече, и плащ упал к ее ногам. Никогда еще ни Хасан, ни сам великий Полифеб не созерцали столь совершенного тела. Скульптор вышел, наконец, из оцепенения, и начал поспешно делать наброски и лепить, лепить, лепить. Богиня терпеливо позировала, расспрашивая Полифеба о его жизни, об искусстве, о людях и местных нравах. Когда она заметила Хасана, серой горой возвышавшегося в темноте за жертвенником, то велела и ему приблизиться.
— Ах, какой красивый слон! Ты, верно, многое повидал, Хасан? Откуда ты пришел, малыш?
Полифеб
— Все, хватит! — Витька в ярости вскочил на ноги. — Эта слоновья болтовня переходит все границы!
Хасан вздрогнул и проснулся. На глазах исчезали последние бледные звезды, над речной поймой вовсю цвел оранжевый рассвет, а птичий гам заполнил все пространство между небом и землей.
— Что? Что случилось? — в недоумении пробормотал Хасан, переводя взгляд с рассерженного Витьки на остальных танкистов, продолжавших сидеть рядком, поджав ноги по-турецки.
— А ты в курсе, уважаемый и мудрый Хранитель, что разговариваешь во сне? За тобой если записывать, то «Тысяча и одна ночь» померкнет, почтенный Хасан! — с легкой завистью сказал Александр Степанович Ковалев. — Витя, хватит дуться. Ну, красивая у тебя Селенка, видная, так что теперь, на слонов бросаться? Давайте к делу. Если уж поспать не удалось, то хоть позавтракаем. Я правильно рассуждаю, Хранитель Хасан?
Шеф, известный своей способностью моментально ухватывать суть проблемы и делать гениальные обобщения, был на высоте. Слушая доклад Вальтера о кругах флажков на картах, он сиял, перебирая листки аналитической справки.
— Кольца Крауса — Неринга, вот как мы назовем это открытие! Вы только подумайте, сколько активных зон мы открыли, научившись всего-навсего слушать и слышать! — Карл Штайер сдвинул штору, закрывавшую большую карту мира. — До сих пор мы с уверенностью могли назвать пять, ну, шесть!
Указка шефа «Аненэрбе» стремительно очеркнула хорошо известные присутствующим точки, задержавшись на устье Амазонки немного дольше.
— По старым зонам совпадение с вашей теорией — сто процентов из ста возможных. Теперь перед нами универсальный ключ к поиску новых возможностей. Я бы предложил, дружище Вальтер, провести качественный анализ слухов. Убежден, что однотипные стратегически важные переходы должны иметь легенды с похожим сюжетом. На худой конец, какие-то одинаковые детали. Какие-то ключевые события, слова, персонажи, что-то в этом роде. Осмелюсь предположить, что в этих легендах есть что-то связанное с внезапными исчезновениями героев и возвращениями из сказочных земель. Примерно так, старина. Передай эту мысль своему начальнику, вместе с наилучшими отзывами о работе его подразделения. Кстати, как он?
Вильгельм Мозер, добродушно улыбавшийся в одном из трех кресел вокруг круглого столика, едва заметно напрягся. Стекла его круглых очков сверкнули и тотчас погасли.
— Полковник Неринг?
— Нет-нет, как поживает дружище Виктор? Чем делится с другом Вальтером? Есть какие-нибудь успехи? — Карл Штайер вернулся к низенькому столику и нажал кнопку. Дверь распахнулась, и официант бесшумно заменил кофейные приборы и остывший никелированный кофейник.
— Вильгельм, что у нас по линии наружного наблюдения? — Штайер продолжал рассыпать вопросы как зерна — клюйте на выбор. Вальтер переглянулся с Мозером и дружелюбно качнул головой, уступая очередь.