Т-34
Шрифт:
– Чего так долго?
– Пока связывал, провозился.
– Какого хрена? – Мартынов едва не шипел. – На кой нам пленный?
– У нас три танка. Уверен, что этот, – Сергей ткнул пальцем в их танкиста, похоже, из-за многократно и стремительно меняющейся ситуации до сих пор не вполне осознающего, что происходит, – сумеет разобраться с трофеями. Я – не очень, а бросать исправные танки считаю глупым.
Непонятно, поверил Мартынов его словам или сообразил, что новобранцу кровь пустить духу не хватило, черт знает. Тем не менее, аргументацию он принял,
– Оружие взял?
– Да, – Сергей показал ему пистолет.
– А автомат?
– Какой?
– В танке должен быть автомат, это их штатное оружие. Ладно, я виноват – не предупредил. Давай пушку, – Сергей протянул ему оружие. – Так, это вальтер. Нормальный агрегат, надежный. Вот так вставлять обойму, так снимать с предохранителя, патрон досылаешь таким образом… Все, можешь стрелять. В обойме восемь патронов. Сейчас, значит, семь и один в стволе. Запасную обойму взял? Молоток. Ну, будем надеяться, она нам не понадобится.
– Возьми лучше ты, в доме пистолет удобнее всего, а ты единственный, кто умеет им владеть.
Мартынов задумался на миг, потом кивнул, как показалось Сергею, с некоторой долей уважения и взял оружие. Вместо него протянул винтовку, предупредив, что она готова к бою. Шевеление пальцем – и выстрелит, с этим любой дурак справится. А большего, даст бог, и не потребуется.
Вообще, штурмовать набитое солдатами здание абсолютно неподготовленной, не умеющей совместно работать и даже толком не владеющей оружием группой – дурь несусветная, это даже Сергей понимал. Мартынов, впрочем, разбирался в вопросе как минимум не хуже. И пошел он один, приказав товарищам сидеть под окнами и караулить, чтобы никто не вздумал бежать. Убедился, что приказ выполняется, махнул рукой и бесшумно, как призрак, скользнул внутрь здания. И даже тяжелая, рассохшаяся дверь не скрипнула.
Прошло всего-то пять минут, а показалось – вечность. Стрелки часов будто остановились. А потом раздался дикий вопль, и из окна второго этажа едва не на голову Сергею выпрыгнул немец. Свалился, будто мешок, но тут же вскочил, очумело мотая головой. Был он босиком, в одном белье и без оружия, но винтовки в руках студента не испугался и сориентировался мгновенно. Это вам не бюргер с турецкого курорта. Пользуясь малой дистанцией, с завидной сноровкой отбил предплечьем левой руки ствол в сторону и тут же пробил в лицо с правой.
Сергею показалось, будто в голове у него взорвалась граната. Следующее, что он увидел, уже лежа на земле, было, как немец нагибается за оружием, распрямляется, держа винтовку привычно, словно продолжение собственных рук, и тут позади него из темноты вырывается сноп огня, раздается грохот, и фриц валится навзничь.
– Серега, ты как? Живой?
– Живой, – прохрипел Сергей, неловко пытаясь встать. Игнатьев – а это был он – нагнулся, подхватил товарища за шиворот и рывком вздернул на ноги. – Спасибо…
– Должен будешь. На, держи, – Игнатьев сунул ему в руки винтовку. – Только не теряй больше.
– Постараюсь, – Сергей пощупал языком шатающийся зуб. –
– Потом ругаться будешь…
Это Игнатьев сказал, уже возвращаясь на позицию, и он был прав. Надо было доделать то, ради чего они сюда пришли. Однако никто больше не вопил и из окон не прыгал. Лишь треснуло несколько пистолетных выстрелов, да прозвучала короткая, словно на полпути захлебнувшаяся, автоматная очередь. Ну а еще через несколько минут отворилась дверь, на сей раз с ужасающим скрипом.
Наученный горьким опытом, Сергей мгновенно развернулся и чудом удержался от того, чтобы не выстрелить. С другой стороны этот же подвиг совершил Ковальчук. Сзади, громко топая, бежал Игнатьев. Впрочем, Мартынову тоже хватило ума не лезть сразу. Вместо этого он вначале крикнул, чтобы не стреляли, а уже потом вышел, стволом пистолета толкая промеж лопаток двух уныло бредущих немцев – офицера и киношника. У первого оказалась сломана левая рука, у второго наливалась видимой даже в ночи синевой огромная, на пол-лица, гематома.
Сам Мартынов выглядел до безобразия довольным, а для своего возраста еще и невероятно бодрым. И прибарахлиться успел, на правом плече висел автомат, за пояс, по-пиратски, заткнул два пистолета – такой же вальтер, как добытый Сергеем, и второй, похожий, но более архаичного вида. Не чуждый образования Сергей определил его, как парабеллум.
– Ну что, орлы, принимайте, – ухмыльнулся Мартынов и дал пинка недостаточно расторопному оператору. Тот злобно зашипел, как огромный кот, но вслух огрызнуться не осмелился. – Как вам добыча?
– Да ты крут, Палыч, – в тон ему ответил Игнатьев. – Слушай, ты кто такой вообще, а?
– Зовите меня Терминатором, – замогильным голосом отозвался тот, самим тоном давая понять, что это шутка. Однако разговор легко и непринужденно перевел в другую колею. – Сергей, за пистолет спасибо, пригодился. На, держи, – в ладонь студента легла уже знакомая рукоять. – И это тоже, – довеском к вальтеру последовала по-немецки аккуратно сделанная пачка патронов. – Я тебе потом покажу, как он разбирается-чистится.
Утро они встречали уже в новом статусе. Расположились на площади да подсчитывали трофеи, которых набралась целая гора. Ну и обдумывали, как жить дальше, заодно переваривая плотный завтрак и информацию, полученную от пленных немцев.
Действительно, их сюда пригнали для съемок «правдивой кинохроники». Почему именно сюда? Да потому, что здесь лишних глаз, которые потом могут обернуться воплями о постановочных сценах, можно не опасаться. Не то чтобы это кого-нибудь особо волновало, но пропагандисты Третьего рейха, похоже, были весьма озабочены собственным имиджем в глазах потомков. Небольшая же группа солдат, участвующих в массовке и охране, погоды не делала. Подписка о неразглашении да премиальные – и делу конец. Местные же… А что местные? Кому какое дело до унтерменшей? И уж тем более до пленных, которых можно вывести в расход сразу по окончании процесса?