Т-а и-та
Шрифт:
— Теперь ступайте к «ней», Стеша, а вечером, когда фрейлейн Брунс уйдет к себе, тайком приведите к нам вашу малютку племянницу… Нашей дортуарной прислуги не бойтесь, мы уговорим Нюшу, и она не выдаст нас… А пока до свиданья. Помните, ждем ровно в одиннадцать часов… Идем, mesdames, в класс. До звонка к чаю осталось немного, — обратилась Ника к подругам.
И вся гурьба девочек с присоединившейся к ним Хризантемой, успевшей за это время нажарить едва ли не целый фунт сухарей, помчалась вниз, на второй этаж, где находились классы.
Там оставалось
— Фрейлейн, какая-то дама встретила меня в нижнем коридоре, когда я шла из лазарета, и просила вызвать вас.
Лицо Скифки вспыхивает от неожиданности. Даже ее клюквообразный носик покраснел. У нее почти нет знакомых. Ее редко вызывает кто-нибудь. Это известие так неожиданно, что мгновенно вытесняет все прочие мысли из головы Августы Христиановны. Она забывает даже сделать Черновой замечание за самовольную отлучку из класса. Лицо, похожее своим цветом на спелый помидор пылает. Маленькие глазки так и искрятся любопытством.
— Дама, ты говоришь? Меня спрашивает дама в нижнем коридоре?
— Дема в черном платье и в шляпе с серым пером, — неудержимо фантазирует черненький Алеко.
— Высокая? Маленького роста?
— Повыше меня и пониже вас.
— Странно, — произносит, волнуясь, Скифка, срывается с кафедры и исчезает за дверью.
Этого только и надо черненькому Алеко. Спустя минуту, Шура выскакивает следом за Скифкой и стоя посреди коридора, машет платком. В тот же миг из-за колонн выскакивают любительницы подсушивания сухарей и влетают в классные двери. Еще миг, и Ника Баян на кафедре. Ее кудри трепещут; ее глаза искрятся и горят, как звезды, когда высоким звонким голоском она звенит на весь класс:
— Mesdames, новость! К коридорной Стеше принесли ребенка в девичью… пятилетнюю племянницу из деревни… Девочку не позволят держать здесь… Надо придумать что-нибудь… Надо помочь Стеше… Бедняжка плачет… Рекой разливается… Денег нет, крова нет…
— И кюшать нечего, — с искренним отчаянием добавляет Тамара, которая в минуту особенного душевного волнения произносит слова с акцентом к немалому смеху подруг. Но сейчас это никому не смешно, никто не смеется.
— Молчи! Молчи! — дружно шикают на нее со всех сторон одноклассницы.
— Чего молчи, когда кюшать нужно, — волнуется армянка, сверкая восточными глазами.
— Mesdames, — продолжает громко Ника и стучит по столу забытым Скифкой ключом, — Стеша приведет девочку нынче ровно в одиннадцать часов в дортуар, постараемся улечься «без бенефисов» сегодня. Пускай Скифка уползает скорее
— Конечно, конечно… Бедная девочка!.. Как жаль, если не удастся ее пристроить!..
— Как не удастся. Должно удастся.
— И устроим! И сделаем!
— Вне всякого сомнения!
— Разумеется!
— Понятно!
Ключ снова стучит по кафедре. Крики крепнут, растут…
Неожиданно раздается звонок, призывающий к чаю и к вечерней молитве. Вслед за тем в класс как-то боком вползает Скифка. Лицо ее багрово пылает. Глаза прыгают и мечутся в узеньких щелках век.
— Чернова! — звучит ее трескучий голос зловеще. — Komm her! [10]
10
Подойди сюда!
Черненький Алеко выступает вперед.
— Стыдно так обманывать свою наставницу, позор! Где ты видела даму с серым пером и в черном платье?
Шуру Чернову душит смех и, лукаво опустив черные ресницы, она шепчет к полному изумлению классной дамы:
— На картинке.
— Wie so? [11]
Скифка так озадачена, что теряет способность задать более подробный вопрос шалунье.
— Фрейлейн, — смиренным голосом подхватывает Шура, — клянусь вам, я видела такую даму на картинке… Она мне показалась на вас похожей: те же глаза, те же волосы, нос…
11
Как так?
— Словом, душка! — подхватывает шепотом Ника, дрожа от смеха.
— И с тех пор она мне является всюду: и в коридоре, и в классе… И сейчас, когда я возвращалась из лазарета, мне почудилось ясно, что она подошла ко мне и сказала: «Вызовите фрейлейн Брунс из выпускного класса».
Голос черненького «Алеко» полон подкупающих интонаций. Смирением веет от смуглого «разбойничьего», как его называют классные дамы, лица.
Но «Скифку» провести трудно. Она бросает в сторону Черновой убийственный взгляд, щурит и без того узенькие глазки-щелки и говорит:
— Bitte, nur keine Grimassen! [12] А чтобы тебе не «казалось» больше, я сбавила два балла за поведение. Поняла?
— Поняла… — покорно стонет Шура в то время, как Ника делает ей умное лицо.
— В пары становитесь, в пары! — внезапно разражается Скифка и, по обыкновению, стучит ключом по столу.
В одно мгновение воспитанницы становятся подвох и длинной вереницей выходят из класса.
— Не шаркать подошвами! Поднимать ноги! — снова кричит «Скифка».
12
Пожалуйста, без гримас!