Т. 04 Дорога доблести

Хайнлайн Роберт Энсон

— Да, милорд.

— И это ты тоже брось. Просто скажи «О’кей, Оскар».

— Да, Оскар, о’кей.

— Вот так-то лучше. Если, конечно, ты не нарываешься на новую порку. А я для этого слишком притомился. — Я сменил тему: — Теперь о том, о чем мы говорили. Нет никаких причин растягивать этот прелестный животик, раз существует другая возможность. Я деревенский вахлак, вот и все. Я не привык к городским обычаям. Когда ты сказала, что сделаешь все сама, ты имела в виду, что они тебя вернут в то состояние, в котором ты была до операции?

— Нет, я просто стану приемной матерью

в дополнение к тому, что являюсь матерью генетически. — Она улыбнулась, и я понял, что иду по правильному пути. — Это сэкономит приличную денежку из тех средств, которые ты не хочешь тратить. Эти здоровые крепкие женщины, что вынашивают чужих детей, берут очень дорого. Четыре ребенка — и уже можно больше не работать, а десяток делает их богатыми людьми.

— Ну а как же им не брать дорого! Стар, я не возражаю против траты денег. Я согласен, раз ты уверена, что я заработал их больше, чем транжирю, своим трудом Героя. Впрочем, работа эта изрядная!

— Да, ты их заработал.

— Этот городской способ делать детей… Ты можешь выбирать? Мальчик, девочка?

— Конечно. Мальчиковые сперматозоиды гораздо более шустрые, их легко отсортировать. Вот почему Их Мудрости одни мужчины. Я — кандидат незапланированный. У тебя будет сын, Оскар.

— Можно и девочку. У меня к ним слабость.

— Хочешь девочку, хочешь мальчика, хочешь обоих сразу… Только прикажи.

— Стар, дай мне время проработать этот вопрос. Тут столько проблем, а я мыслю медленно, куда медленнее тебя.

— Ну уж!

— Ну, если ты не умнее меня, то нас когда-нибудь здорово околпачат. Мммм… Мужское семя так же легко хранить, как женские яйцеклетки?

— Легче.

— Ну вот и ответ, который нам нужен. Я ведь не так уж и боюсь всяких шприцев — провел достаточно времени в очередях на обследования в армии. Я отправлюсь в клинику, или как она там у вас называется, а затем мы не станем спешить. Когда мы решим (тут меня передернуло), мы отправляем открытку, там устроят соединение, и мы станет родителями. С этой минуты техники и те здоровенные бабы могут приниматься за дело.

— Да, ми… Оскар, любимый!

Так, еще лучше. Снова почти спокойное девичье лицо. Да, конечно, снова лицо шестнадцатилетней девчонки, завороженной своим первым бальным нарядом и мальчиками — этой вызывающей дрожь восхитительной опасностью.

— Стар, ты говорила, что часто истинное значение имеет не вторая проблема, а какая-нибудь двадцать вторая?

— Да.

— Я знаю, что со мной плохо. Я расскажу тебе это, и, может быть, Ее Мудрость найдет правильное решение.

— Если ты сумеешь рассказать мне, любимый, то Ее Мудрость, конечно, сумеет разрешить этот вопрос, даже если для этого придется снести этот дворец и построить новый размером отсюда и до ближайшей Галактики. Или я брошу заниматься этим бизнесом — Мудростью.

— Ну, вот это уже больше похоже на мою Счастливую Звезду. Ладно, это не потому, что я — жиголо. Я заработал по меньшей мере на кофе с пирожками. Пожиратель Душ почти что сжевал мою, он вызнал ее размер и форму… он узнал вещи, о которых даже я давно позабыл. Это было страшно, и плата должна быть высока. Но это и не твой возраст, любимая. Кому какое дело

до того, сколько лет Елене Троянской! У тебя всегда будет нужный возраст. И разве можно не быть счастливым, когда находишься рядом с тобой? И я не ревную к твоему положению — мне оно не нужно, даже если его сахаром осыпят. И я не ревную тебя к тем мужчинам, что были в твоей жизни, — к этим счастливым трупикам. И даже сейчас не буду ревновать, если только не наткнусь на одного из них, направляясь в туалет.

— В моей жизни сейчас нет никаких других мужчин, милорд муж.

— У меня нет причин сомневаться в этом. Но ведь всегда есть еще следующая неделя, и ты не можешь ничего знать об этом наперед, любимая. Ты учила меня, что брак — не есть форма смерти, а ты явно не мертва, ты — самая игривая из всех девчонок.

— Ну, знать тут, конечно, ничего нельзя, но ведь есть еще чувства…

— Я бы на это ставку не делал. Я ведь читал доклад Кинси [145] .

145

Имеются в виду результаты исследования полового поведения американок, проведенного Альфредом Чарлзом Кинси (1894–1956), американским культурологом, биологом и сексологом.

— Какой такой доклад?

— Он разрушил теорию русалок. О замужних женщинах. Ладно, забудь. Вот гипотетический вопрос: если бы Джоко посетил Центр, тебя бы удержали эти чувства? Ведь нам пришлось бы оставить его ночевать.

— Дораль никогда не покинет Невии.

— Не могу его осуждать за это. Невия чудесное местечко. Но я сказал «если бы». Если бы он приехал — ты бы предложила ему кров, стол и постель?

— Это, — сказала Стар твердо, — будешь решать ты.

— Тогда скажем иначе: думаешь ли ты, что я смогу унизить Джоко, не отдав ему долг гостеприимства? Храброго галантного Джоко, который отпустил нас живыми, хотя имел право убить? Чей дар — стрелы и многое другое, включая медицинскую сумочку, позволили нам отвоевать Яйцо?

— По невианским обычаям вопрос о кровле, столе и постели решает муж, милорд муж.

— Мы не на Невии, здесь женщины сами располагают умом и своими правами. Ты увиливаешь от ответа, девочка.

— А это твое «если» включает и Мьюри? — Она озорно улыбнулась. — Или Летву? Обе они его любимицы, Дораль без них не поехал бы путешествовать. А как насчет той малышки… как ее там… нимфетки?

— Сдаюсь. Я просто пытался доказать, что прыжок через шпагу механически не превращает живую девушку в монашку.

— Мне это хорошо известно, мой Герой, — ровным голосом произнесла Стар. — Все, что я могу сказать по этому поводу, сводится вот к чему: эта девчонка никогда не доставит своему Герою даже минутного огорчения, а я обычно выполняю свои решения. Недаром же я ношу титул Ее Мудрости.

— Хорошо. Я никогда и не предполагал, что ты принесешь мне горе таким способом. Я пытался только показать тебе, что задача эта не слишком затруднительна. Черт возьми, мы опять ушли в сторону. Вот в чем моя настоящая беда: я ни на что не годен. Я никому не нужен.