Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены
Шрифт:
— Хорошо, Эрик, спасибо.
— А потом пообедаем. Зенобия будет вас ждать. Я заеду за вами в морг.
— Извините, не могу. Иду со своим ассистентом на оргию к мэру.
— Ничего страшного. Зенобия тоже не пропустит первый бал фиесты — пойдем все вместе. Так что приводите и ее.
— Не ее, а его.
— Эрик, вас не угнетает собственный цинизм? Он сатир, а не гусыня.
— Тем лучше. Когда на закате начнется фиеста, Зенобия оценит любую галантную фривольность с его стороны — лишь бы кости не поломал.
Из их дурацкой болтовни я уяснила одно: это не Ныо-Ливер-пуль.
54
Fasching (нем.) — Масленичный карнавал.
Двое докторов продолжали вышучивать друг друга, и я вдруг осознала, что еще ни слова не слышала на галакте. И даже на испанге. Они говорили на английском с резким выговором моего детства, а их словарь и идиомы тоже напомнили мне родной Миссури.
Морин, не смеши людей.
Пока лакеи готовились вынести тело (теперь это было просто нечто, завернутое в пыльные покрывала), судебный медик (или коронер?) взял сопроводительную карту, подписанную гостиничным врачом, и они оба собрались уходить. Я остановила местного доктора:
— Доктор Ридпат?
— Да? Что, мисс?
— Меня зовут Морин Джонсон Лонг. Вы служите в этом отеле, не так ли?
— В некотором роде. У меня здесь кабинет, и я лечу гостей отеля, когда необходимо. Вам нужно на прием? Я тороплюсь.
— Только один вопрос, доктор. Как в этом отеле можно связаться с кем-нибудь из плоти и крови? Мне отвечают одни только болваны-роботы, а я здесь, видите ли, без одежды и без денег.
Доктор пожал плечами.
— Кто-нибудь непременно явится, как только я доложу о смерти судьи Хардейкра. Беспокоитесь о своем гонораре? Почему бы вам не позвонить в агентство, которое вас к нему отправило? У судьи там, я думаю, открыт текущий счет.
— Но, доктор, я не проститутка — хотя этот вывод, наверное, напрашивается сам собой.
Он так высоко вздернул правую бровь, что зачес надо лбом дрогнул, и заговорил о другом:
— Какой красивый котик.
Я не сразу поняла, что это относится к моему четвероногому спутнику. Котик он, безусловно, красивый — огненно-рыжий котище (под цвет моих волос) в яркую тигровую полоску. Им восхищаются не в первой вселенной.
— Спасибо, сэр. Его зовут Пиксель, он кот-путешественник. Пиксель, это доктор Ридпат.
Доктор поднес палец к розовому кошачьему носику.
— Здорово, Пиксель.
Пиксель проявил понимание (он не всегда проявляет его, будучи котом с твердыми принципами). Но тут он обнюхал протянутый палец и лизнул его.
Доктор расплылся в улыбке,
— Чудный мальчик. Где вы его взяли?
— На Терциусе.
— Где этот Терциус? В Канаде? Вы говорите, что нужны деньги — сколько возьмете за Пикселя? Наличными? Моя девчушка прямо влюбится в него.
Я не стала мошенничать. Могла бы, но не стала. Пикселя нельзяпродать — он не останется унового хозяина, этого кота и запереть невозможно. Каменные стены для него не тюрьма [55] .
— Прошу прощения, но я не могу его продать — это не мой кот. Он из семьи моего внука — одного из моих внуков. А Колин и Хейзел никогда бы не продали его, да и не смогли бы — Пиксель им тоже не принадлежит. Он никому не принадлежит. Пиксель — свободный гражданин.
55
Слегка искаженная цитата из английского поэта XVII века Ричарда Лавлейса: «Железные решетки мне не клетка и каменные стены не тюрьма».
— Вот как? А может, я сумею его подкупить? Что скажешь, Пиксель? Много конской печенки, свежая рыба, кошачьи консервы — все, что захочешь. Вокруг полно сговорчивых кошечек, а твои запальные свечи мы трогать не станем. Ну как?
Пиксель дернулся, что означало «пусти меня», и я послушалась. Он обнюхал докторские ноги, потерся о них и недоверчиво спросил:
— Да нну-у?
— Соглашайтесь, — сказал мне доктор. — Кажется, я его завоевал.
— Не ручаюсь, доктор. Пиксель любит путешествовать, но всегда возвращается к моему внуку — полковнику Колину Кемпбеллу — и к его жене Хейзел.
Доктор в первый раз посмотрел на меня как следует.
— Внук-полковник? Мисс, да у вас галлюцинации.
Я взглянула на себя его глазами. На Терциусе перед отъездом Иштар подвергла меня усиленной терапии — мне тогда было пятьдесят два — а Галахад перестарался с косметическим освежением. Он предпочитает видеть женщин юными, особенно рыжих. И моих дочек-близнецов постоянно держит в подростковом возрасте. Теперь мы с ними выглядим как тройняшки. Галахад — безобразник. Он самый любимый мой муж, после Теодора, но я никому этого не показываю.
— Галлюцинации? Возможно, — согласилась я. — Я не знаю, где нахожусь, не знаю, какой сегоднядень, не знаю, куда делись мои вещи и кошелек, не знаю, как здесь оказалась — знаю только, что ехала на иррелевантобусе в Нью-Ливерпуль и с нами произошла какая-то авария. Не будь со мной Пикселя, я бы сомневалась, что я — это я.
Доктор Ридпат нагнулся к Пикселю, и тот позволил взять себя на руки.
— На чем, говорите, вы ехали?
— На межвселенском транспорте Бэрроу, из Бундока на Теллус Терциус, вторая параллель времени, 2149 год по галактическому летоисчислению или 4368 по григорианскому, если вам так проще. Направлялась я в Нью-Ливерпуль, тоже во вторую параллель, где у меня было задание. Но что-то не сработало.