Т. 09 Свободное владение Фарнхэма
Шрифт:
Толпа за загородкой узнала Уорда, а может быть, и самого Ардмора — слухи о нем распространились по всей стране. Он видел, как отчаяние на их лицах внезапно сменилось надеждой. Они возбужденно теснились у загородки. Однако он шел мимо, удостоив их лишь поспешного благословения. Уорд следовал за ним. Надежду на лицах людей сменило недоверие, а потом и растерянность, когда они увидели, что он подошел к командиру паназиатов и благословил его точно так же, как и их.
— Мир тебе! — воскликнул Ардмор. — Я пришел тебя помочь.
Офицер отдал какой-то
Ардмор, не обращая на них внимания, приблизился вплотную к командиру паназиатов.
— Мне сказали, что мой народ провинился, — объявил он. — Великий Мотаа накажет его. — Не ожидая ответа, он повернулся спиной к озадаченному офицеру и крикнул: — Именем Шаама, Властителя Мира!
Ардмор повернул ручку, и из посоха вырвался зеленый луч. Он направил его на прихожан, которые повалились с ног, как спелые колосья пшеницы от порыва бури. Через несколько секунд все до единого, мужчины, женщины и дети, неподвижно лежали на земле, как мертвые. Ардмор снова повернулся к офицеру-пан-азиату и низко склонился перед ним.
— Твой слуга просит принять их покаяние.
Сказать, что офицер растерялся, было бы мало. Он хорошо усвоил, как следует поступать в случае сопротивления, но не знал, что делать, когда ему с такой готовностью шли навстречу, — про это ему никто ничего не говорил.
Ардмор не дал ему времени подумать.
— Великий Мотаа все еще не удовлетворен, — сообщил он, — и повелел мне одарить тебя и твоих людей подарками. Золотыми подарками!
Он повернул ручку переключателя, и из посоха вырвался ослепительно белый луч. Он направил его на оружие, сложенное в пирамиды справа от него, и Уорд сделал то же слева. Ружья сверкали и искрились под лучом, и везде, где он касался металла, тот мгновенно приобретал глубокий золотистый оттенок. Это было золото — чистое золото!
Рядовому солдату паназиатской армии платили не больше, чем всегда и повсюду платят рядовому солдату. Ряды паназиатов смешались и перепутались, как вереница скаковых лошадей перед барьером. Какой-то сержант шагнул к пирамиде, взял ружье, осмотрел его и поднял высоко над головой, возбужденно выкрикнув что-то на своем языке.
Солдаты бросились к ружьям. Они кричали, размахивали руками и пускались в пляс. Они дрались друг с другом из-за оружия, ставшего драгоценным, хотя и бесполезным в бою. Они не обращали никакого внимания на офицеров, которых тоже охватила золотая лихорадка.
Ардмор взглянул на Уорда и кивнул.
— А ну, покажем им! — скомандовал он и, переключив ручку, направил луч на паназиатского командира.
Тот свалился без сознания, так и не поняв, что произошло, потому что в отчаянии смотрел только на своих солдат, забывших о дисциплине. Уорд тем временем занялся
Потом Уорд превратил в пыль ворота загородки, а Ардмор направил на пленников луч обратного действия. Теперь предстояло самое трудное — уговорить больше трехсот человек, оглушенных и растерянных, подчиниться и организованно двинуться в одном направлении. Однако громкие голоса и непреклонная решимость Ардмора и Уорда в конце концов сделали свое дело. Оставалось только с помощью силового луча расчистить себе путь сквозь толпу азиатов, потерявших рассудок от неожиданного богатства и продолжавших драться между собой. При этом Ардмору пришла в голову еще одна идея: он принялся таким же способом сгонять вместе прихожан — точь-в-точь как деревенская девочка подгоняет прутиком гусей.
Девять кварталов до храма они преодолели за десять минут. Пришлось двигаться рысцой, хотя многие, запыхавшись, пытались протестовать. В конце концов они достигли цели раньше, чем противник успел прислать подкрепление. На всякий случай Ардмор и Уорд укладывали без сознания каждого азиата, который попадался им на пути.
Добравшись наконец до дверей храма, Ардмор утер с лица пот и со вздохом сказал:
— Уорд, у вас найдется что выпить?
Он не успел докурить сигарету, как его вызвал Томас.
— Командир, — сказал он, — к нам начинают поступать донесения. Я думаю, вам интересно?
— Слушаю.
— До сих пор все идет как будто хорошо. Процентов двадцать священников доложили, что их люди в безопасности.
— Потери есть?
— Есть. Погибли все прихожане из Чарльстона в Южной Каролине. Их перебили еще до того, как до них добрался священник. Он включил посох на полную мощность и напал на азиатов — истребил их раза в два-три больше, чем эти обезьяны убили наших, а потом пробился назад, в храм.
Услышав это, Ардмор покачал головой.
— Плохо. Мне жаль его прихожан, но еще больше жаль, что он не выдержал и кинулся на паназиатов. Он раскрыл наши карты, а ведь мы еще не готовы.
— Но его можно понять, командир: среди прихожан была его жена.
— Я его не осуждаю. К тому же что сделано, то сделано — рано или поздно нам все равно пришлось бы вступить в бой. Просто теперь придется действовать намного быстрее. Еще какие-нибудь осложнения?
— Почти никаких. Кое-где по пути к храму пришлось вести арьергардные бои, есть небольшие потери.
Ардмор увидел, как связной принес Томасу толстую пачку бумаг. Томас взглянул на них и сказал:
— Еще донесения, командир. Прочитать вам?
— Нет. Подготовьте общий рапорт, когда доложат все. Или почти все — скажем, через час. Связь окончена.
Через час выяснилось, что больше девяноста семи процентов последователей Бога Мотаа препровождено в храмы и находятся вне опасности. Ардмор собрал штаб и изложил свои ближайшие планы. На заседании он, можно сказать, присутствовал и сам: на том месте, где он обычно сидел, стояли микрофон, телекамера и приемник.