Т. 09 Свободное владение Фарнхэма

Хайнлайн Роберт Энсон

— Даже если бы я и обратила на это внимание, то просто подумала бы, что он кастрирован.

Карен, казалось, была потрясена.

— Смотри, чтобы отец этого не услышал! Он никогда в жизни не позволил бы кастрировать кота. Папа считает, что коты являются равноправными с людьми гражданами. Но ты все-таки удивила меня. Котята, надо же!

— Так мне сказал Джо.

— А я и не заметила, — Карен выглядела озадаченной. — Впрочем, если вспомнить, я давно не брала его на руки. Только несколько раз гладила

да удерживала от опрометчивых поступков. А то он буквально ничего не давал делать. Стоило открыть какой-нибудь ящик, как Док уже оказывался там. Теперь я понимаю: это он выбирал место для ко^ят. Мне следовало бы быть повнимательней.

— Карен, почему ты продолжаешь говорить «он», «его»?

— Почему? Но ведь Джо тебе объяснил. Док считаетсебя котом — а почему я, собственно, должна разубеждать его? Он всегда так считал, и он был самым своенравным из наших котят. Хм… котята. Барби, когда Док достиг зрелости, мы устроили ему ветречу с котом самого что ни есть аристократического происхождения. Но тот чем-то не понравился Доку и был им изрядно потрепан. Поэтому мы потеряли всякую надежду и с тех пор никогда не пытались навязывать ему друга. Кстати, летописец ты наш, скажи-ка, сколько дней мы уже здесь?

— Ровно шестьдесят два дня. Я уже справлялась: нормальный для кошек срок — от шестидесяти до семидесяти дней.

— Следовательно, это может случиться в любой момент. Готова биться об заклад, что сегодня ночью мы не сомкнем глаз. Кошки никогда не производят на свет свое потомство в нормальное время суток, — Карен вдруг резко сменила тему разговора: — Барбара, чего тебе больше всего не хватает? Сигарет?

— Я уже и думать про них забыла. Скорее всего, яиц. Яиц к завтраку.

— Отец думал об этом. Оплодотворенные яйца и инкубатор. Но он не построил его; и яйца все равно разбились бы. Да, мне их тоже, пожалуй, не хватает. Лучше всего, если бы яйца несли коровы, а отец придумал бы способ запасти коров. Тогда бы у нас были и яйца, и молоко. Представляешь? Мороженое! Холодное молоко!

— Масло, — добавила Барбара. — Мелко нарезанные бананы со взбитыми сливками. Горячий шоколад.

— Перестань, Барби, я, кажется, сейчас умру голодной смертью прямо у тебя на глазах.

Барбара ущипнула ее.

— Про тебя никак не скажешь, что ты похудела.

— Возможно, — Карен замолчала и принялась мыть посуду.

Наконец она тихо произнесла:

— Барби, то, что собирается сделать наш Док, и наполовину так не удивит всех наших, как тот сюрприз, который преподнесу им я.

— Что за сюрприз, милая?

— Я беременна.

— Что?

— То, что слышала. Беременна. Жду ребенка, если тебе так понятней!

— А ты уверена, дорогая?

— Конечно же,

уверена!Я сдала анализы, и очкарик, который их проверял, только вылупил глаза, получив результат. Я уже на четвертом месяце. — Карен бросилась в объятия подруги. — Я ужасно боюсь!

Барбара принялась утешать ее:

— Ну-ну, дорогая, все будет хорошо.

— Черта с два! — воскликнула Карен. — Мать устроит тут такое… и больниц здесь нет… и врачей. Господи, и почему Дьюк не пошел в медицинский? Барби, я, наверное, умру. Я знаю.

— Карен, не болтай чепуху. Детей, родившихся без помощи докторов, гораздо больше, чем детей, привозимых на кормление в тележках. Тебя не так страшит возможность смерти, как объяснение с родителями.

— Да, и это тоже, — Карен вытерла глаза и шмыгнула носом. — Барби, ты только не обижайся… но я именно поэтому пригласила тебя к себе на тот уикэнд.

— Вот как?

— Я подумала, что мать не станет устраивать большого шума при постороннем человеке. Большинство девиц в нашем заведении были или мещанками, или потаскушками, да к тому же еще и абсолютными дурами. А ты не то и не другое, и я знала, что ты заступишься за меня.

— Ну спасибо..

— Это мне-то спасибо? Да ведь я просто собиралась использовать тебя.

— Мне никто никогда еще не делал лучшего комплимента, — Барбара вытерла Карен слезы и потрепала ее по щеке. — Я рада, что оказалась здесь. Так ты, значит, пока ничего не сообщила родителям?

— Ну… я собиралась. А потом началась эта война… а потом матери стало плохо… а отец все время обременен заботами. Мне никак не выбрать подходящего момента.

— Карен, а ведь ты не боишься признаться отцу, ты опасаешься только матери.

— Да… в основном матери. Но и отца тоже. Мало того, что он будет потрясен и шокирован… он подумает еще, что с моей стороны было просто глупо залететь.

— Согласна, что он будет удивлен, но не согласна со всем остальным, — Барбара заколебалась. — Карен, ты не должна носить это в себе. Я постараюсь разделить все твои тревоги.

— Я так и думала. Потому-то я и попросила тебя поехать со мной.

— Я имею в виду не это. Я тоже беременна.

— Что?

— Да-да. Так что мы можем сообщить всем сразу два радостных известия.

— Боже мой! Барбара! Но как же?

Барбара пожала плечами.

— Неосторожность. А как это произошло с тобой?

Карен вдруг улыбнулась.

— Как? Меня просто опылила пчелка, как же еще? Ты, наверное, хотела спросить «кто»?

— «Кто» меня совершенно не интересует. Это твое личное дело. Ну так как, может, пойдем и скажем им? Я готова говорить от нас обеих.

— Погоди минутку. Ты сама-то собиралась извещать об этом кого-нибудь? Или не собиралась?