Шрифт:
Обещание Ариэля сбылось — Т. действительно провел весь день в седле. Когда солнце склонилось к западу, он остановился у маленькой железнодорожной станции, чтобы перевести дух и поесть в станционном буфете.
Половой, верткий малый с карандашиком, торчащим из кармана засаленного передника, внимательно оглядел молодого жандармского полковника, а затем, даже не скрываясь, сверился с какой-то сложенной бумажкой.
«Вероятно, — подумал Т., — там описание примет. Не следует спрашивать здесь про Оптину Пустынь — могут наврать или отправить прямиком в западню...»
Пообедав,
— У вас есть телеграфный аппарат?
— Есть, — сказал половой. — Желаете дать телеграмму?
— Нет, — презрительно бросил Т. — Просто пытаюсь сообразить, сколько у меня времени, любезный.
Половой осклабился, словно не поняв барской шутки, но по его покрасневшим ушам Т. понял, что попал в точку. Бросив на стол рубль, он вышел во двор, вскочил на коня и, не оглядываясь, помчался вперед.
Вскоре дорога вывела в богатое село со свежевыкрашенной белой церковью. У церковной ограды сидел печальный одноногий солдат в полинявшем сером мундире.
— Не знаешь, где тут Оптина Пустынь? — спросил Т., нагибаясь к нему с лошади.
— Это про которую мужики бають? — переспросил солдат. — Которое недавно устроили заведение?
Т. решил, что служивый выжил из ума.
— Как это «недавно устроили заведение»?
— А значить, по-любому все прямо, ваше благородие, — сказал солдат и махнул рукой, — далеко еще буде. Дорог тут только две, и обе в одну сторону. Хучь по первой поезжайте, хучь по второй. А хочешь покороче, тогда через лес. Там развилка, так можете взять любую сторону. После леса еще пять верст по большой дороге, и будет город Ковров, там обе дороги сходятся. А уж за ним и твоя пустынь, и все что хошь.
— Благодарю, — ответил Т.
Он решил поговорить еще с кем-нибудь на выезде из села — но не успел.
Преследователи ждали за ветхим двухэтажным домом с обвалившейся трубой, прячась среди яблонь запущенного сада. Они выехали на дорогу и помчались следом, как только Т. миновал их укрытие. Густые усищи скакавшего впереди Кнопфа заворачивались вверх, словно клыки атакующего вепря.
«Как он только успел? — думал Т., погоняя коня. — Наверно, проехал ночью несколько станций на курьерском. Им ведь известно, куда я направляюсь и зачем... Хотя нет. Как это может быть им известно, если это неизвестно мне самому? Кнопф ведь не знает, где эта Оптина Пустынь. Или он врал? И почему они не стреляют? Впрочем, понятно. Не могут же эти штатские штафирки стрелять в жандармского полковника у всего села на виду. Так их за нигилистов примут».
Догадка была верной. Как только последние дома скрылись из виду и дорога нырнула в лес, сзади захлопали выстрелы. Одна из пуль сбила с дуба впереди ветку. Т. пригнулся к шее коня, пустил его еще быстрее и стал постепенно отрываться от преследователей.
Чем дальше в лес уходила дорога, тем выше становились деревья по ее краям. Вдруг Т. увидел, что путь впереди разделяется надвое, как бы разбиваясь о невысокий пригорок, покрытый кустами. За пригорком был овраг, узкий и глубокий, совершенно скрытый зарослями лозы — Т. еле успел осадить лошадь на самом его краю. Решение созрело у него мгновенно — отъехав назад, он жестоко пришпорил
Для менее опытного наездника это могло бы закончиться падением вниз и смертью, но Т. приземлился между деревьями на другом краю оврага. У него хватило времени только на то, чтобы развернуть коня — преследователи уже выезжали к развилке.
Когда Кнопф и его спутники появились из-за деревьев, Т. подумал, что они похожи на компанию путешествующих коммивояжеров, одетых с щеголеватой безвкусицей и вооруженных на всякий случай отменными револьверами. Их было хорошо видно сквозь просветы в листве: они остановились и некоторое время озадаченно смотрели на дорогу, раздваивающуюся перед заросшим лозинами пригорком.
Кнопф поднял ладонь в желтой перчатке, призывая к тишине. И в этот самый момент лошадь Т. заржала.
— За ним, живо! — заревел Кнопф. — Он прямо впереди!
Всадники лихо рванули вперед, заставляя лошадей прыгать через кусты — и веселое кавалерийское гиканье сразу же сменилось криками ужаса и боли. Кнопф, въехавший на пригорок последним, успел удержать лошадь и подъехал к оврагу осторожно и медленно.
На дне оврага бились кони и люди. Один из упавших пытался выбраться из-под лошади, другой полз вверх по склону, волоча нелепо вывернутую ногу. Третий, оглушенный падением, сидел на земле, медленно водя головой из стороны в сторону. Четвертый был мертв.
Кнопф поднял глаза. В просвете между деревьями с другой стороны оврага появился всадник — чернобородый жандармский офицер. Он сдерживал коня, бившего копытом в землю. Кнопф потянулся за оружием, но тут же увидел в руке Т. направленный на себя револьвер.
— Неужели вы думаете об убийстве, — презрительно молвил Т., — когда рядом страдают ваши товарищи? Ведь им нужна помощь...
— Не читайте мне нотаций, граф, — проговорил Кнопф. — Если кто и виновен в мучениях этих людей, так это вы.
— Вы лжете, — ответил Т. — Я не прикоснулся к ним и пальцем.
Кнопф презрительно захохотал.
— Вот именно! Вы хуже убийцы — убийца хотя бы берет на себя ответственность за совершаемое. А вы... Вы трусите убивать сами и принуждаете свою жертву умереть как бы по собственной воле. Ваши руки по локоть в крови, но вы считаете их чистыми, потому что на них перчатки.
Т. пожал плечами.
— Не говорите ерунды, Кнопф. Я никого не принуждал прыгать в этот овраг. Больше того, я был бы счастлив, если бы эти господа выбрали себе какую-нибудь другую забаву вместо того, чтобы гнать меня, словно зайца, паля мне в спину. Почему вы меня преследуете?
— Ваше лицемерие просто безгранично. Как будто вы этого не знаете.
— Но я действительно этого не знаю.
— Может быть, вы станете отрицать, что пытаетесь пробраться в Оптину Пустынь?
— Не стану, — ответил Т., — хотя...
Он собирался уже сказать «хотя впервые услышал об этом от вас в поезде» — но сразу понял, каким сарказмом взорвется Кнопф.
— Что «хотя»? — спросил Кнопф.
— Ничего. Это, по-моему, еще не повод, чтобы отправлять за человеком банду убийц и называть его лицемером, если он пытается остаться в живых...