Та, что будет моей
Шрифт:
— Это из-за нас, да? Ты же куда-то торопился… Опоздал?
Абсолютно и необратимо.
Он обернулся и снова вздохнул, окинув ее уставшим взглядом.
— Не бери в голову.
Она тоже посмотрела на краешек торчащей папки, потом оценила его строгий в этом костюме вид.
— Я же говорила, что мы сами, на такси. Не надо было, Артур.
— А я сказал, что уже не важно.
На заднем сидении закопалась Валюша. Подняла на них сонные глаза и сладко потянулась.
— Мы что, уже приехали?
— Да. Видишь,
— Я есть хочу.
— Сейчас мама что-нибудь быстро для тебя приготовит.
— А для меня? — спросил Вишневский. Черт знает зачем, он и есть-то не хотел. Вырвалось само собой.
Она посмотрела на него не скрывая во взгляде тот же немой вопрос: "и зачем?".
— Ну а что, — продолжил он, решив, что посмотреть как они живут ему очень интересно. И вообще необходимо, все-таки там обитает его дочь. Чем не легальный повод попасть на закрытую территорию? — Я, между прочим, тоже голодный.
— Не думаю, что мои блюда тебя впечатлят.
— Если ты готовишь как твоя мать, то очень даже.
— Ты шутишь сейчас?
— Да нет, почему же, я абсолютно серьезен.
— Мам, а давай его покормим, — серьезно вмешалась в беседу Валюша, и Вишневский не смог сдержать смех — редкого в его перечне эмоций гостя. Покормим, как заблудившегося кота. Хотя он по сути им и был, наверное. Заблудший нагулявшийся кот, который устал от сытой жизни.
— Ну давай покормим, — тоже едва скрывая улыбку вдруг согласилась Веснушка.
Решено. Вишневский выбрался из машины и, втянув голову в плечи, спасаясь от моросящего дождя, вместе с ними забежал под козырек подъезда.
Часть 10
Квартира их оказалась хоть и довольно уютной, но катастрофически маленькой. Все такое тесное, узкое, неудобное. Зайдя в ванную помыть руки он там едва поместился, потому что со всех сторон подпирали стиральная машина, корзина для белья, раковина. Ад клаустрофоба.
Конечно, он был наслышан о "прелестях" типовых хрущевок, но бывать в них до этого дня не доводилось. Всего две комнатки, прихожая, кухня, ванная, совмещенная с санузлом…
— Тут мои игрушки, смотри, — потянула его за руку Валюша, затаскивая в маленькую комнату. — Это Лева, а это Пелёнок.
— Пелёнок?
— Так его зовут, — она взяла из корзины маленького белого мишку и сразу же включилась в игру: принялась с ним возиться и даже разговаривать, словно тот что-то понимал. Потом этого ей показалось мало и она вытряхнула на пол ворох разнообразных игрушек — он лохматых и полностью раздетых кукол Барби, до пластикового набора инструментов.
Вишневский поднял немного погрызанный молоток, потом гаечный ключ.
— Так она девочка или все-таки мальчик? — пошутил, обернувшись на Веснушку, что
— Когда в доме нет мужчины, гвозди приходится забивать самим. Да, Валюш? — подмигнула дочери, а потом перевела взгляд на Вишневского: — Мне приготовить там надо, а ты можешь… не знаю… хочешь, я включу тебе телевизор.
— Я пока здесь побуду, если можно.
Ответила она не сразу, подумав.
— Хорошо. Только…
По ее взгляду он все сразу понял. "Только ни слова ей!"
— Я понял.
Она с облегчением выдохнула, но основное напряжение все равно никуда не делось.
— Валюш, побудешь здесь с дядей, хорошо? Я буду на кухне.
Девочка кивнула и снова с головой погрузилась в игры.
— "Смотри не ляпни тут чего-нибудь!" — предупредил перед уходом ее строгий взгляд.
— "Разберемся!" — так же мысленно ответил он.
Когда она скрылась на кухне, почти сразу раздался шум воды, звон посуды и щебет радио. Звуки кухни, которых в своей жизни он в общем-то и не слышал.
На его памяти мать никогда не готовила сама, за нее это делала Галина и обычно он спускался в столовую когда стол уже был накрыт. Поэтому сейчас, улавливая настолько домашние звуки ему стало даже немного не по себе, словно он вероломно вторгся без спроса в чужую жизнь.
Жизнь, в которой его не ждали.
Или наоборот?
Он опустился в кресло и, сцепив пальцы рук, осмотрел комнатку оклееную веселенькими обоями. Бежевые занавески, горстка цветных карандашей и фломастеров без колпачков на столе и разрисованный непонятно чем альбом…
Здесь все эти годы жила его дочь.
Не то, чтобы они нуждались, но и не шиковали однозначно. И от этого он испытывал неоднозначные чувства.
Они могли бы жить совсем-совсем иначе, не будь она настолько упертой!
Он никогда не думал о том, что у него будут дети, точнее, не размышлял об этом в серьезном ключе. Не визуализировал, не придумал им имена, не фантазировал, на кого они будут похожи. Дети были для него чем-то… иллюзорным. Где-то они безусловно есть, но не у него.
И вот у него теперь есть дочь. Маленькая девочка с серьезным взглядом, которая размышляет совсем как взрослая. Которая в свои годы уже умеет за себя постоять.
Чего только стоит тот ее водяной пистолет!
Поднявшись, он подошел к комоду и взял в руки рамку-коллаж с фотографиями. С десяток мелких карточек, красочно рассказывающих о том, как же они жили все эти четыре года.
Вот Веснушка, слегка осунувшаяся и бледная, но все-таки счастливая, держит в руках розовый сверток возле дверей перинатального центра. Вот она же с коляской, а на следующей держит на руках маленькую дочь, из хохочущего рта которой торчат два нижних зуба.
Она жила и справлялась без него, явно же было трудно, материально наверняка.