Та, что меня спасла
Шрифт:
– Тая?.. Ну, проходи.
Ну, проходи, раз уж пришла. Куда тебя деть – так я понимаю её пантомиму. Меня забавляет её поведение. И изменения разительные – удивляют. Несколько дней назад – чуть ли не умирающая. А сейчас – бодрая, наштукатуренная, с уложенной в салоне причёской. Выглядит если не на все сто, то процентов на восемьдесят – вполне.
Я переступаю порог. Квартира сияет чистотой. Слишком идеальной, чтобы быть естественной. Судя по всему, тётка на клининговую компанию раскошелилась. Она иногда так делала. Перед Новым годом, например. Но
– Ты кого-то ждёшь? – спрашиваю наугад. Тётка замирает. Ставит тише радио – почти на ноль и оборачивается ко мне.
– Откуда знаешь? – глазки настороженные и недоверчивые. Холодные, можно сказать.
– Ты не спросила «кто?», когда открывала дверь.
– А-а-а, да-да, – расслабляет она мышцы лица, отчего оно становится похожим на рыхлое тесто, и снова расплывается в мечтательной улыбке. – Наблюдательная. Мужчина у меня появился, – сообщает доверительно. – Удивительная штука – жизнь. Помнишь, я тебе про тень на лестнице рассказывала? Так вот это не черти и не демоны, как мне чудилось. Это был ОН! Представляешь?
Я не представляла. Но огорчать тётку не хотелось. Как-то мне не очень верилось в случайных ничейных мужиков на лестничной площадке. Особенно, когда дверь подъезда закрывается, и попасть внутрь какой-то доходяга точно не мог. Но кто я такая, чтобы указывать или выражать подозрения? Тётка уже давно взрослая и опытная дама. И с её уровнем подозрительности пустить в дом непонятно кого – это явный перебор.
– В магазин пошёл, – лучится она самодовольной гордостью. – Жду вот его. А ты своего Гинца бросила, да? Ушла от него?
Тётка наезжает неожиданно. Стремительно, как коршун.
– Нет, – лгу, не моргнув и глазом.
– Вот и зря, – рубит она рукой воздух. – Таких, как он, нужно учить уму-разуму. Резать по живому и бежать, пока он не поработил, не разрушил твою личность.
Для тётки это слишком круто – подобные высказывания: резать, бежать, личность… тьфу!
– Приютить я тебя, сама понимаешь, уже не могу, хотя, если совсем худо будет, приму, куда ж я денусь.
Моя добрая, добрая тётка Алевтина. В своём репертуаре. И почему я не удивлена?
– Не надо меня ютить, тёть Аль. Я в гости пришла и спросить хочу кое-что.
Мне сейчас важно поговорить, пока её лестничный ухажёр не явился.
– Слушаю тебя, – тётка охотно падает на диван и складывает руки на коленях.
– Я бы о родителях хотела узнать, – не стала ходить вокруг да около. Атака в лоб с тёткой срабатывала на «ура».
– Не знаю даже, чем могу тебе помочь, – морщится она и складывает губы куриной гузкой. – Мало что знаю. Мы ведь с мамой твоей – двоюродные сёстры, – выдаёт она давно известную истину. – Жили в разных городах. Встречались в детстве, у бабушки. На лето приезжали. Я постарше, она – меньше. Общих интересов – ноль. А как выросли – вообще потерялись. Так, отголоски новостей. Знаю только, нашумела замужем, когда вышла за своего… как там его?..
– Дмитрия Прохорова? – спрашиваю осторожно, пробуя
– Да нет, – досадливо щёлкает пальцами со свежим маникюром тётка. – Дмитрий – да. А фамилию не могу вспомнить. Она морщит лоб, вздыхает, а я таращу глаза в немом шоке. – Вот же. Забыла.
Чувствую, как немеют пальцы, а в висках тяжело бьётся сердце. Живот скручивает спазмом. В ушах шумит. К горлу подкатывает тошнота. Липкий пот испариной ложится на лоб и ладони.
– Прохорова – это Анечкина фамилия, – медленно произносит тётка, словно вспоминая. – Анна Прохорова – мать твоя, а моя – сестра.
Прохорова? Мать? А как же тогда мой отец?.. Кажется, никогда ещё я не чувствовала себя такой растерянной и… одинокой.
15. Эдгар
– Я ничего не понимаю, Эд, – наседает Сева сразу. Нападение, как говорят – лучший способ защиты. – Ты от меня прячешься, серьёзно? Избегаешь? Чёртова клиника и толпа безопасников. Что-то произошло, а я не в курсе? И ты позволил им вышвырнуть меня, как паршивого осла. Вон вышвырнуть им дал. Как пинка мне под задницу не отвесили?
Севу чуть ли не трясёт от возмущения. Даю ему возможность спустить пар и выговориться. А я послушаю. Может, что новое узнаю или ценное.
– Что происходит, хотел бы я знать?
Сева рассержен. Дай ему возможность – молнии бы метал. И глаза наконец-то потеряли свою ленивую насмешливость. Перекорёжило, надо же.
– Меня отравили, Мелехов, – снова говорю и наблюдаю. До Севы вначале не доходит, хоть он и затыкается на несколько мгновений.
– Что значит отравили? – лепечет он и по глазам вижу: не верит или не понял до конца.
– То и значит. Яд подсыпали. Предположительно – на благотворительном балу.
– Опять она? – давится он воздухом. – Самое удобное и лёгкое преступление – укокошить мужа.
– А может, ты? – сверлю его взглядом. Крутился постоянно возле меня. Бред полнейший нёс. И как-то вовремя начал порочить мою жену. Я предупреждал тебя? Чтобы не совал нос в мою семью и отношения? Предупреждал, что на мою жену ни словом, ни взглядом косо не пялился?
– Эд, послушай, что ты сейчас несёшь. Кто она, а кто я. Кому из нас можно верить больше?
– Тая – моя жена. Не забывайся. А кто ты – известно всем. Легкомысленный пустозвон, что без конца путается с разными бабами и ведёт довольно странный полубогемный образ жизни. Ты истаскался, Сева. Потерял индивидуальность и лицо. Болтаешься как говно в проруби и не хочешь вырастать.
– Да ты… да как… – булькает Сева возмущённо, но мне сейчас плевать на его нежные чувства. Их у него отродясь не было. – Ты то, меня подозреваешь?!
– Следствие разберётся, – отвечаю уклончиво и задаю вопрос, что интересует меня с некоторых пор: – А ты лучше расскажи, почему всех любовниц за мной подбираешь. Это из жажды коллекционировать или потому что они мои?