Та, что надо мной
Шрифт:
Гневное выражение на лице Малвы понемногу сменялось озабоченным. Я понял, что герцог уже думает о том, как всё устроить и с чем обратиться к воинам в приказе.
Мы повернули и пошли обратно к Сорену. Я раздобыл лошадь и поехал вперёд по обочине, поскольку мне следовало быть там гораздо раньше остальных.
Добравшись, я долго надрывал голос и, наконец, разбудил двоих из остававшихся в замке слуг и заставил их прямо сейчас взяться за дело.
Во время переговоров с Аткой в лагере успели устроить довольно удобное отхожее место. Это было куда лучше, чем если бы все продолжали облегчаться в лесочке, но в таких-то местах часто и гнездится зараза. Я знал, что у каменщиков были запасы негашёной извести. Я развёл её водой, и под моим надзором слуги обрызгали полы и
Наше войско к этому времени уже приближалось к Сорену. Я был доволен, что успел почти всё и даже был готов выслушать попрёки за ночной марш. Однако герцог сказал, что разведчики уже подтвердили мои догадки. Всем предстояло вымыться в бане, а слугам - ещё и постирать с щёлоком свою одежду и одежду господ. Сделать это быстрее, чем за день, никак не получалось, так что большая часть войска ещё отдыхала после долгой дороги. Первыми я загнал в баню потаскушек. У большинства не было платья на смену, так что пришлось отдать им обноски слуг из замка, чем они оказались очень довольны.
Некоторым набежавшим в лагерь девкам удалось на время заменить кому-то из благородных оставшихся дома жён. Неплохо устроились и те, у кого был какой-то первоначальный капитал - они торговали разной мелочью вроде гребешков, платочков и ручных зеркалец из полированного металла, напоминавшей ребятам о столичной жизни. Остальным никто бы не позавидовал. Слабые на передок женщины из благородных или из купеческого сословия могут в охотку позабавиться за ночь с двумя или тремя любовниками. Но отдаваться каждый день за пару сухарей десятку мужиков, способных потребовать исполнения любой прихоти - такой жизни никому долго не выдержать.
Я ещё по дороге задумался о том, что, появись у нас заразные больные, их придётся как-то отделить от всех прочих. Во всяком случае, это стоило бы делать с теми, у кого неожиданно начался сильный жар. Слуги уже расчистили и отмыли по моему приказанию большой сарай, где их можно было бы устроить. Однако кому-то следовало присмотреть за теми, кто там окажется. Я выбрал шестерых совсем юных потаскушек и предложил им наняться ко мне. Напустив на себя всю возможную суровость, я перечислял, чего от них потребую и за какие провинности буду выгонять без промедления.
Не отходить далеко от сарая, спать в нём и ни с кем не блудить. Отчищать полы с щёлоком каждый день. После этого мыться на ночь самим и стирать одежду. Обещаю, что вода, даже тёплая вода, у них будет. Печку уже кладут. Мыть руки с щёлоком после присмотра за больными, вынеся горшки и перед едой, утром и вечером.
Тощая зеленоглазая девчонка, с веснушками не только на лице, но и на руках, перебивает меня. Я ожидаю возражений и громких жалоб на мою строгость, но никак не того, что услышал:
– Нас будут кормить два раза в день?
Мошонка мертвеца! Кажется, я не удержался и выругался вслух. Дурочка глядела на меня как на короля Орена, и я чувствовал себя торговцем рабами.
Словом, все шесть нанялись ко мне, даже не оговорив денежной платы. Я не знал, что делать, если кто-то из них окажется брюхат, но обошлось. Они были слишком истощены, а женщине, чтобы зачать, обычно необходимо накопить жирок.
За день мы с лекарями обходим лагерь. У одного из наших воинов и пары слуг действительно оказывается горячка, но никаких иных признаков поветрия пока нет. Есть довольно скверный грудной кашель, но с этим я умею справляться. Наутро я оставляю лагерь на попечение лекарей, девчонок - под надзором старой Варли, бойкой и толковой служанки замка, и уезжаю в те деревни, откуда нам доставляют провиант, чтобы проверить колодцы. Не хватало
В трёх деревнях всё было в порядке, и я ограничился тем, что предупредил о болезни и велел хорошенько мыть зелень, которую крестьяне в эту пору ищут в лесу и на полях - сныть, крапиву, молодые побеги хвоща. На юге живут побогаче, и почти у каждого дома есть отхожее место, но рядом с деревней всё равно облегчается любой, кому приспичило.
В четвёртой деревеньке, Перут, вода в колодце была очень нехороша. Удивительно, что никто ещё не заболел. Колодец был единственным, и когда я приказал его забить, поднялся общий вой. Сгоряча я пообещал, что найду подходящее место для нового, и начал объезжать окрестности. На моё счастье неподалёку действительно проходила под слоем песка жила чистой воды. Весна - не лучшее время для земляных работ, почва полностью просохла лишь на поверхности, копавшие мужланы исчерпали до вечера весь запас своих ругательств и пошли по второму и третьему кругу. Однако жила оказалась мощной, и, во всяком случае, я мог быть уверен, что летом вода не уйдёт слишком глубоко.
В Сорен я возвращался, охрипнув от споров и криков. Олли, кажется, говорил, что мне пора выходить из тени на сцену. Ну вот ты и вышел, Шади. Пропустил из-за ранения половину сражений, а сколько-нибудь достойно проявил себя лишь в одном. Только в войне с мукой и крупой ты посрамил, пожалуй, здешних мышей и крыс. Зато ищешь для крестьян воду, как бродячий шарлатан, и командуешь шлюхами. А самым удачным твоим выступлением было то, когда ты, вконец осерчав на тупых мужланов, заявил: 'Если кто хочет подохнуть, тужась в отхожем месте, и изойти кровью из задницы, то он, конечно, может и дальше пить из этого колодца и даже не кипятить воды'. Во всяком случае, тогда тебя слушали и даже слушали с одобрительными возгласами. Никогда не дорасти тебе до Сулвы с его возвышенными речами.
С утра я снова поплёлся со слугами засыпать выгребные ямы. Рядом стоял и брюзжал столичный молокосос Арден Вайн, семью которого я когда-то немного знал. Он бурчал, что из-за нас уже и продохнуть невозможно.
Судя по сложению, парень был любителем хорошо пожить. Сейчас он был вынужден, как и все мы, подъедать замковые запасы, питаясь похлёбкой с кислой капустой и жидким супчиком со старым сыром и луком - по моей милости, между прочим. Вдобавок, его ожидала целая луна занятий на плацу, поскольку Малва не любил, когда воины бездельничают - и это без всяких надежд отличиться в бою. Я видел немало такого рода крикунов - они легко вспыхивают, но быстро успокаиваются. Проще всего было не обращать на Ардена внимания. На беду, мимо проходил Миро, не терпевший подобной распущенности, и он велел Вайну заткнуться. Арден ответил ему куда злее, чем мне, поскольку по его понятиям Миро, младше его на четыре года и уже тысячник, был явным выскочкой. Дело шло к поединку, и дошло бы до него, если бы не Свед. Меня всегда удивляло его умение утихомирить любую распрю, никого не оскорбив. Глядя с высоты своего роста на немаленьких Ардена и Миро, он задумчиво пробасил: 'Вы, сир, не были в лагере, настигнутом поветрием, а мне случалось. Скажу я, что это много хуже окружения. Так ты в один день можешь либо прорваться, либо погибнуть, а тут всё время ждёшь, чей черёд следующий. Вам бы, сир, руку графу поцеловать, вот что'.
Руку мне целовать никто не кинулся, хотя Вайн надолго притих. Так что я снова поехал в Перут. Колодец уже заканчивали, кладя вокруг сруб, и даже приготовили новую цепь и новое ведро взамен того грязного кособокого безобразия, которым они набирали воду раньше. Мне следовало бы отправляться в лагерь, но что-то толкнуло меня под руку, и я ещё раз решил заехать в деревеньку Реквир, где уже был. Один из колодцев, вода в котором ещё вчера была прозрачной, как ключевая, оказался полон заразы. Мне не хотели верить, но я размотал всю цепь, опустив ведро так, что оно легло набок на самое дно, и, достав воды, показал, что в ней плавают нечистоты. После этого мужланы загалдели, обсуждая, кто же мог такое сотворить. По счастью, у них был и второй колодец, чуть подальше, так что снова искать воду мне не пришлось. Всё, что было набрано из грязного, я велел вылить, вёдра и горшки помыть, а оставшийся колодец - охранять днём и ночью.