Та, что разучилась мечтать
Шрифт:
Да, Саня и сама не заметила, как вляпалась – не хуже Майки.
Между тем Чеба постепенно втянул её в эту странную игру: не демонстрировал симпатии напоказ, но при этом явно выделял Саню. Майка же, ослеплённая романтическими мечтаниями, ничегошеньки не замечала, точнее предпочитала не замечать. Саня понимала, что это заходит уже слишком далеко, она не хотела чувствовать себя так, будто они с Чебой – коварные заговорщики, но… всё равно почему-то молчала и не рассказывала ни о чём подруге, малодушно оправдывая себя тем, что, собственно,
Ну подумаешь, однажды в толпе Чеба незаметно прижал Саню к себе, на какую-то долю секунды, но… у неё подкосились ноги и запылало лицо.
Или – такой пустяк! – прощаясь, он чуть задержал Санину руку в своей, поглаживая её подрагивающие пальцы…
А ещё по-прежнему смотрел на неё так, что пересыхало в горле и губы начинали предательски гореть, словно умоляли о поцелуе.
Сердце же неизменно реагировало на его близость учащённым стуком, и Саня была совершенно бессильна против этого.
А Майка… Майка продолжала витать в облаках. Знаки внимания, обращённые к ним обеим, она смело принимала исключительно на свой счёт. Все комплименты Чебы, чарующие улыбки и многозначительные взгляды приписывала своему обаянию. Майке казалось, что вот-вот – и парень “расколется”, признается ей в своих чувствах и предложит перевести отношения на новый уровень. Она полностью обновила гардероб, начала слишком ярко, на Санин взгляд, краситься, сделала модную стрижку – словом, была готова встретить признание в любви при полном параде и во всеоружии.
– А тебе не кажется, что Иван… ну, немного несерьёзен? – промямлила однажды Саня, наблюдая, как, готовясь к встрече с Чебой, подруга уже час марафетится перед зеркалом. – Может, не стоит рассчитывать на полноценные отношения с ним? Помнишь, нас ещё давно предупреждали, что у него в постели вся женская половина универа побывала…
– Да клевета это всё, Чеба не такой! – возмутилась Майка. – Ты что, веришь брехне университетских сплетниц? Если бы его интересовала только постель, он бы меня туда уже давно затащил! А он… – на её губах заиграла мечтательная улыбка, – он очень деликатный и даже робкий. Словно боится разрушить эту хрупкую нежность между нами, понимаешь?..
Саня лишь беспомощно пожала плечами.
Впрочем, вскоре Чеба всё-таки переступил через свою робость и деликатность. Да вот только, к сожалению, не с Майкой.
В самый разгар золотой осени, когда денёк выдался особенно тёплым и солнечным, Чеба после универа затащил подруг в парк культуры и отдыха, чтобы покататься на пока ещё работающих аттракционах.
Саня поначалу отнеслась к этой затее скептически – дети они, что ли? Но Майка предсказуемо была обеими лапами “за”, так что пришлось повиноваться.
В итоге оказалось, что в подобном инфантильном времяпровождении есть своя необъяснимая прелесть. Они с хохотом покрутились на каруселях всех мастей, прокатились на паровозике, затем, визжа, полетали на качелях-лодочках – так высоко, что захватывало дух, поплавали на катамаране по пруду и даже попрыгали на аттракционе “кенгуру” в своё удовольствие. После, раскрасневшиеся и счастливые, долго гуляли втроём по аллеям парка, скармливали булки красавцам-лебедям и с наслаждением поглощали
Перед самым уходом Чеба уговорил их прокатиться напоследок на колесе обозрения, да ещё и в открытой кабинке – чтобы полюбоваться сверху на осеннюю Москву.
Майка кокетничала, карикатурно округляла глаза в преувеличенном ужасе и чуточку фальшиво взвизгивала, уверяя, что боится высоты, а Чеба лишь снисходительно посмеивался. Саня же боялась высоты по-настоящему, но ей стыдно было в этом признаться, поэтому она сидела ни жива ни мертва, белее мела.
Судорожной хваткой вцепившись в своё сиденье и стараясь не смотреть по сторонам, а тем более – себе под ноги, бедняга тщетно боролась с то и дело подкатывающей к горлу тошнотой. Хороша бы она была, если бы облевала кого-нибудь… Конечно, Саня каталась на колесе обозрения в детстве, но в закрытой кабине и в сопровождении взрослых, теперь же она прокляла всё на свете, и себя в том числе – за то, что согласилась на эту идиотскую авантюру.
Чеба устроился посередине, обнимая Саню и Майку за плечи, и шутил, что они у него “под крылышком”; четвёртое сиденье пустовало. Поднимались они довольно быстро, но когда кабинка достигла самой высокой точки, Сане вдруг показалось, что колесо вот-вот остановится. Было безумно страшно: она слышала, как свистит ветер, как поскрипывает кабина (о боже, а вдруг сиденье оторвётся и рухнет вниз вместе с ними?), голова кружилась, а перед глазами стоял туман, она почти ничего не различала.
Майка, позабыв о том, что “боится” высоты, восторженно запищала и схватилась за зеркалку, которая висела у неё на шее. Когда подруга отвернулась, чтобы сделать красивый и эффектный снимок, Чеба наоборот повернулся к Сане и вдруг коротко, но крепко и совершенно недвусмысленно поцеловал её.
Саня не успела даже пикнуть, хотя прикосновение его губ ошпарило как кипятком. Чеба же быстро разорвал этот горячий и острый, точно укус, поцелуй, и спокойно отодвинулся на своё место, невозмутимо глядя прямо перед собой. Он словно знал наперёд, что Саня не начнёт возмущаться или протестовать.
– Суперская фотка получилась! – обернувшись к ним, ликующе затараторила Майка; она уже несколько лет серьёзно увлекалась фотографией и находилась в вечном поиске удачных кадров, интересных ракурсов и тем для своих снимков. – Санчес, а ты чего такая зелёная? Совсем плохо, да?
Саня кивнула, не размыкая губ, которые всё ещё жгло вкусом предательского поцелуя.
– Надо было тебе внизу остаться и подождать нас, – сочувственно посетовала Майка и стрельнула в сторону Чебы кокетливым взглядом.
НАШИ ДНИ
Желанная поездка чуть было не сорвалась из-за Саниной невнимательности.
В спешке оформляя электронный билет, она перепутала цифру в дате своего рождения, нечаянно “омолодив” себя на целых шесть лет. Все остальные данные были внесены корректно, однако год рождения стал камнем преткновения между Саней и проводницей, которая упёрлась рогом буквально насмерть. Она не желала слушать неловких оправданий бестолковой пассажирки и категорически отказывалась пускать её в вагон, повторяя как заведённая: