Та, которой могло не быть

Леви Кира

Лекарь вновь измерил девушке температуру. Нахмурился, видя, что жар усугубляется. Пожевал задумчиво губу и хлопнул себя ладонями по коленям.

— Мастер, мне нужно ненадолго отлучиться, — подозвал он маячившего около двери водителя герцогини. — Через час буду. Ваша задача — в то время, пока я буду отсутствовать, позаботиться о чётком выполнении рекомендаций. Наблюдать за ней и сменять на лбу холодное мокрое полотенце, чтобы облегчить её состояние. Можно завернуть в мокрую простынь, если температура повысится ещё. В случае ухудшения,

немедленно отправить мне весть по магпочте.

С тем он и ушёл, стремительно пересекая служебное крыло и выскальзывая через чёрный ход. Главный лекарь спешил в больницу, в свой кабинет. Там, на книжных полках были собраны труды многих известных лекарей и магов.

Лорд спешил посмотреть соответствующую литературу. Он чувствовал себя некомфортно, если не мог поставить точный диагноз, что случалось крайне редко. А этот случай точно был неординарным.

***

Аберон недовольно поморщился в ответ на распоряжение постороннего лорда. Стоило лекарю покинуть дом, как водитель поймал пробегающую мимо младшую служанку и перепоручил потерпевшую её заботе. Сам же отправился на кухню наконец-то поужинать.

Такой долгий день получался, а ведь скоро к хозяйке начнут сходиться гости, и тогда на кухне всё будет крутиться только ради этого мероприятия.

Матильда, кухарка, не будет с ним церемониться и вполне может приложить поварёшкой по лбу. Аберон улыбнулся, вспомнив аппетитные формы этой пышечки, за которые он был не прочь подержаться, что за нижние мягкие округлости с крутыми бедрами, что за верхние, сладкие наливные яблочки. Настроение улучшилось, и он на время забыл, что на его попечении оставлена странная женщина, сейчас лежащая в комнате, где обычно поселяли слуг гостей, если они оставались ночевать.

***

Темнота была густой, но не плотной, и я словно плыла в грозовом искрящемся небе. Раскатистый гром выстрелами тысячи орудий встряхивал застывшее сознание. Яркие ветвистые нити молнии, пронизывающие пространство, всё быстрее приближались, пока одна, осветившая все тёмные закоулки разума, не пронзила насквозь и не запустила ход мыслей, не подкинула странные образы, навеянные всеми предыдущими событиями этого долгого дня или не этого дня, а тенями прошлого.

Голос, чистый в своем звучании, пел колыбельную:

В лунном небосводе лодочка плывёт, Правит этой лодкой добрый звездочёт, Звёздочки считает старец с бородой, Но совсем не знает, что и к нам с тобой, Звёздочка-малютка заглянула в дом... Осветила крошка тёмный уголок,

И зажгла в камине тёплый уголёк. Побывала в детской и теперь у нас Подрастает дочка, силою светя.. .(¹)

— Выпусти.. Выпусти.

Шёпот раздавался отовсюду, не замолкая, не давая возможности найти выход из зеркального лабиринта, в котором я внезапно оказалась. Множество моих отражений хаотично двигались, бежали в тщетном поиске выхода.

Горячечный шёпот пробирался под кожу и проникал вглубь,

вибрируя. Он скрёбся мышкой в подполье. Стучал клювом голубя в окно. Звучал смехом детей во дворе. Лаем собаки. Клекотом коршуна. Бился в голове. Царапал и давил, разрывая внутри меня что-то упругое, но уже в мелких трещинах. На первый взгляд и не поймёшь, что там что-то есть. Смотришь и видишь лишь отражение окружающего мира, но без себя. Меня нет? Или я есть?

— Выпусти. выпусти.

Молодой женский голос всё настойчивее просит, бьётся, разлетается в стороны многоголосым эхом.

— Кто ты? Где ты? Почему я тебя не вижу? — кричу в пустоту.

— Кто я? Я никто. Всего лишь тень из прошлого, того, что было и прошло, — неожиданно отвечает приятный мужской голос, звенит дыханием ветра и удивлённо спрашивает: — Ты здесь? Я буду рядом, хозяйка. Только позови!

— Я не знаю, как, — мне грустно от этого.

— Вспомни как, я твой раб с первого дыхания, — тёплый ветерок касается волос, нежным поцелуем — в лоб, окутывает своей мягкостью. В нём столько заботы!

— Мне не нужен раб. Мне нужен надёжный друг. Я отпускаю тебя. Ты свободен! — почему-то хочется так сделать, и это правильно, но безумно грустно. Если он согласится, то я останусь совсем одна в этом мире.

— Не свободен. Свободен! Я свободен! — радостно взрывается голос, взлетает надо мной вихрем, щекочет своим дуновением. — Вспомни имя ветра и я вернусь, где бы ты ни была.

— Выпусти.. .выпусти...

Вновь срывается женский шёпот, как шелест листвы за окном, душно пахнет розовыми пионами и тяжёлым выматывающим летним зноем с запахом далёкой грозы, стремительно приближающейся сюда, к сумрачному величественному замку на скале.

Уже вблизи слышны раскаты грома, и яркие молнии прорезают небосклон, подсвечивая призрачным голубоватым светом тяжёлые, низко летящие чёрные тучи.

Сегодня родится сильная магесса, та, из пророчества Оракула Храма Стихий, что сможет одарить силой и возвысить над другими, принести венец и исполнить сокровенное желание, уничтожить без права возрождения, породнить древний род с королевской семьей. Она — резервуар силы и мощи. Как просто всё отнять у новорождённой. Всего лишь нужно провести ритуал из старинной запрещённой книги, взяв кинжал из стали, закалённой в жерле вулкана, древнюю реликвию королевского рода, шесть чёрных свечей и чашу для нескольких тёплых капель крови младенца.

Дождь лился тяжёлыми частыми каплями, раскаты грома сотрясали стены древнего замка до основания. Стихия бушевала, всё ближе, всё чаще ветвились молнии, ударяя в высокий шпиль на башне. Так часто, как и схватки у молодой магесссы. Скоро всё завершится. Ребенок, только родившись, отдаст силу тому, кто будет рядом с ним в тот миг. Кто будет рядом с ним?

— Нет! Нет! Остановись! Ты не должен... ты не можешь... ты не хочешь...Она же твоя плоть и кровь! Не лишай её стихий! Дай мне час. Всего лишь час!