Та самая Татьяна
Шрифт:
Но по профессии он был врачом – и поэтому рисковать ему приходилось. Привык и смирился. В операционной умел принять любое, если нужно, нетривиальное решение и взять всю ответственность на себя.
Но когда его назначили лететь за донорским костным мозгом для Юлечки Ларионовой, доктор откровенно расстроился. Однако увильнуть не получилось: другие врачи уже по много раз работали курьерами. К тому же японская виза оказалась только у него.
Рано утром доктор вылетел в Токио. В Японии шел вечер того же дня. На десять ноль-ноль на завтра была назначена операция по изъятию части
В распоряжении врача были максимум сутки – дольше, хоть ты самый современный контейнер используй, сохранить костный мозг в безопасности невозможно. И организовывай злосчастные двадцать четыре часа, как знаешь. Умести в них: длительный перелет туда-обратно, неизбежные задержки в клинике и в аэропорту, волокиту на таможне, пробки – неизвестно, где еще хлеще, в Японии или у нас.
Будь в его распоряжении много денег, получилось бы куда легче. Можно купить билет бизнес-класса и не волноваться, что задержали вылет или ты сам, не дай бог, вдруг опоздал на рейс. Тебе лишь улыбнутся и немедленно пересадят на ближайший удобный самолет.
Но, увы. Родители юной пациентки, Юлечки Ларионовой, зарабатывали тысячу долларов в месяц на двоих, поэтому деньги на подбор неродственного донора и транспортировку его костного мозга в Россию собирали всем миром.
И чтоб не разбазаривать средства, собранные буквально по копеечке, билет себе доктор купил класса экономического, по самому дешевому – невозвратному – тарифу. И на гостиницу тратиться не стал – договорился в японской клинике, что, когда прилетит, позволят ему прикорнуть на несколько часов в подсобном помещении.
Клиника, увы, – опять из-за безденежья! – располагалась не в самом Токио (месте дорогущем!), а в пригороде, два часа езды. От мысли, что придется брать напрокат праворульную машину и катить по чужой стране, доктора бросало в жар.
Японские коллеги, правда, пообещали, что из клиники – уже с грузом! – в аэропорт его доставят на «Скорой помощи», но врач все равно переживал: вдруг что-то не сложится? Прокол может случиться на любом этапе: задерживается назначенная на десять ноль-ноль операция по изъятию костного мозга. Возникают проблемы с контейнером для перевозки. На трассе встает безнадежная даже для машины с мигалкой-сиреной пробка. Начинается волокита на таможне – чиновники в любой стране мира почему-то страшно пугаются слов «трансплантация», «биоматериал». Сразу начинают подозревать тебя в расчленении свежих трупов и еще черт знает в каких грехах.
В сравнении со всеми возможными бедами его собственный панический страх летать был мелочью!..
– Я очень жду вас, доктор, – улыбнулась ему на прощание смертельно бледная пациентка Юлечка. – Возвращайтесь скорей и привезите мне волшебное лекарство!
Разве мог он ее подвести?
…К счастью, японские коллеги оказались людьми ответственными. Операция по изъятию костного мозга у донора началась точно в назначенное время, контейнер явился мгновенно, пробки «Скорая помощь»
Когда прибыли в аэропорт, водитель резюмировал:
– За полтора часа до вылета! Неплохой результат.
И гордо улыбнулся.
Доктор горячо пожал ему руку и поспешил на посадку.
«Delayed» [2] , – тревожно мерцали красные буквы напротив номера его рейса.
Врач бросился к стойке регистрации – никого. Поспешил в справочную.
– Рейс отложен в связи с погодными условиями, сэр, – ослепительно улыбнулась ему потрясающе красивая японка.
2
Задерживается (англ.).
Сердце оборвалось:
– На сколько?
– Пока на пять часов.
Он отчаянно взглянул на ярко-синее небо. Девушка за стойкой перехватила его взгляд:
– Хорошая погода обманчива. Надвигается смерч, очень сильный. Наши прогнозы погоды безошибочны, сэр.
– Но самолеты ведь вылетают!
– Только те, чей вылет в пределах тридцати минут. В дальнейшем аэропорт будет закрыт.
Доктор с потерянным лицом отошел от стойки.
Три часа дня. Выпустят борт в лучшем случае в девять. Прилет – еще через двенадцать часов. В Москве будет вечер, самый час пик, и плевать уставшим водителям на грозные завывания «Скорой». Он может не успеть, и тогда все. Другого случая получить «волшебное лекарство» у девочки Юли не появится.
Попытаться попасть на любой самолет, что взлетит из аэропорта Токио в ближайшие полчаса? Но регистрация на них уже закончена, а ему еще не только менять билет, но и таможенные формальности проходить.
И тогда доктор – в общении с людьми всегда нерешительный, робкий – направился в представительство авиакомпании.
Приняли его там вежливо, но лишь руками развели: «Японцы разрешения на вылет не дают, что мы можем сделать?»
– Я хочу поговорить с командиром корабля, – упрямо произнес врач.
Пожилой пилот тоже вышел к нему. Внимательно его выслушал. Тяжело вздохнул:
– Пройдемте к окну.
За кромкой ярко-синего неба явственно углядывалась темно-серая, почти черная туча.
– Будь я один, несомненно, рискнул бы, – твердо произнес летчик. – Но ставить под удар три сотни пассажиров не могу.
– Что значит «не могу»? – тут же прицепился к его словам врач. – Кто принимает решение о вылете? Руководство аэропорта или все-таки лично вы?!
Пилот слегка смутился:
– Ну… в некоторых случаях… руководство аэропорта нам разрешает брать ответственность на себя.
– И вы отказываетесь от такой возможности? – потрясенно произнес врач. – Не хотите помочь ребенку, которому больше ничто не поможет?!
– Да, не хочу, – твердо отозвался летчик. – Потому что я могу спасти вашу пациентку. А могу – погубить и ее, и остальных пассажиров. В том числе и вас.
– Вы понимаете, что ей только шесть лет! – начал горячиться врач. – И она – из-за вашей трусости! – никогда не встанет с больничной койки!