Та Сторона Одиночества
Шрифт:
Ее задатки он почувствовал еще в ранней юности, Анжелису едва исполнилось четырнадцать, а он уже умел убеждать взрослых в том, в чем по сути и сам не был уверен. Это давалось довольно-таки просто – стоило заглянуть в глаза собеседнику и тот, словно погрузившись в дрему, начинал поддакивать, кивать, в общем, соглашался со всем, что ему преподносил молодой граф.
Согласитесь, это было очень весело. Но мальчик рос и запросы росли вместе с ним. Но что ему было желать? На деньги отца он мог купить все, что угодно, побывать где угодно; приятная внешность и без воздействия Силы помогла ему уложить в постель добрую половину
Конечно же, они были знакомы и раньше – дети благородных семейств часто бывают при Дворе с благородными родителями, и, несомненно, знают друг друга чуть ли не с пеленок.
Морис Анедо был старше его на шесть лет, и куда более близок с Правителем, чем он сам – у них уже были общие дела, общие темы, совместные планы. К тому же, граф Анедо был практически любимчиком Эдварда – он не скрывал то, что обладает некими способностями, этакий экзотический экземпляр в свите Правителя – самому же Анжелису уже тогда хватало ума умолчать о собственной Силе, хоть Морис и раскусил его однажды при очередной встрече в стенах Дворца.
В общей компании Морис вел себя как обычно, поддерживая ленивую светскую беседу и выкуривая сигары одну за другой, но едва они остались наедине, как граф Анедо буквально перевоплотился – в глазах его вспыхнули потоки неонового света – зрелище, поистине, завораживающее, и Анжелис, остолбенев, жадно выслушивал все то, о чем говорил ему Морис, а говорил он о его Силе.
Как оказалось, он не был одинок, и хоть граф Силестел никогда и не печалился по этому поводу, все же ему было приятно это услышать. Так он познакомился и с другими «супранормными» - бывшим врачом-наркологом Брэндоном Дарком, телепатом Лизой Дэриш и, конечно же, главным «экспонатом коллекции» - Элиасом Фейверитом, которого все звали Дельфин и к которому он стал испытывать настоящую зависть от того, что Элиас в действительности был уникальным явлением.
Тогда все они были легальны, но граф Силестел все же предпочел сохранить в тайне свою принадлежность к супранормным, хотя с удовольствием встречался с ними и набирался опыта, практикуясь с графом Анедо.
Когда Морис так внезапно впал в немилость Правителя, переспав с его женой и получив статус «вне закона», все супранормные – все, кроме него, бежали с Грессии вместе с Морисом, Анжелис же затаился в ожидании – ему было что терять в отличии от остальных, он был благороден по происхождению, его ждало нехилое наследство и, к счастью, никто не знал, что он – один из них.
??????????????????????????
Глава 2. Ревность.(Часть 3)
Однако контакта они не потеряли. В скором времени Морис обратился к нему за помощью – лично, уважая позицию Анжелиса в плане конфиденциальности, особенно в свете последних событий, и тот был рад оказаться полезным.
В основном молодой граф Силестел занимался поставкой оружия и заключения договоров с нужными людьми – это было ответственно, но всегда сухо, безэмоционально. И Анжелис скучал в огромном графстве своего отца, день изо дня не зная, чем задушить эту скуку.
Однако несколько дней назад к нему вновь обратился
Конечно же, Анжелис знал эту историю в подробностях. В последнее время все только об этом и говорили, не каждый же день легенды становятся былью, и потерянная Наследница, которую многие считали людским вымыслом, наконец-то нашлась, но Эдвард Элсон не торопился выводить ее в общество, держа за семью замками, боясь того, что девушку вновь могут похитить.
Графу Силестелу самому не терпелось хоть краем глаза взглянуть на эту юную «сенсацию», но он все как-то не решался проявить интерес – мало ли что, но внезапная просьба Мориса Анедо разожгла в нем еще больший интерес. А что, если ему удастся это сделать? И он решился на риск – ради Мориса…или ради скуки.
Однако то, что происходило с ним в последние дни не вмещалось ни в какие рамки. Сначала все шло просто великолепно - их знакомство с Мирией, невероятно любезное расположение к нему её отца… Даже фанатично помешанный на девчонке капитан Льюис не казался серьезной проблемой, но это только в начале…
Всё началось вечером того же дня, когда Правитель представил его своей дочери. Поначалу Анжелис списывал все на чрезмерное возбуждение от начала «великого блефа» - так он сам окрестил свое тайное задание, граф не мог уснуть, долго ворочаясь в мягкой постели, думая, думая, думая…
Мирия… от ее волос, кожи, одежды исходил такой пьянящий тонкий запах, что вызывал в нем приятное, даже чересчур захватывающее волнение. Она оказалась милой, даже, пожалуй, красивой, девочкой – а он повидал их немало за свою распутную жизнь, но ни одна из них так не пахла – Анжелис вдруг осознал, что не должен поддаваться на эту провокацию, напротив, он должен контролировать себя – иначе он может потерять голову, а это сейчас было совсем некстати.
Однако самоуговоры и доводы разума не уберегли его от опасности – их с Мирией «фальшивые» поцелуи возымели над ним самый настоящий эффект – и он вжился в роль влюбленного идиота без особого труда, и сердце его начинало бешено биться лишь при воспоминании о ней – прикосновения к ее лицу, волосам… И этот сводящий с ума аромат…
Он сбежал впопыхах, надеясь излечиться от столь неожиданного наваждения – Анжелис дал себе паузу, время, надежду, что за пару дней все пройдет, но по возвращению один из нанятых им соглядатаев сообщил ему, что Мирия всю ночь напролет гуляла по парку, держа под руку своего капитана… и он устроил ей самую настоящую сцену ревности, совсем не наигранную…
Самым же страшным во всем этом было то, что он впервые в жизни не смог сдержаться – и применил свою Силу вопреки своему желанию, или, даже скорее намеренно – и Мирия пострадала по его вине.
Анжелис испугался по-настоящему – ему не была свойственна подобная импульсивность, но ревность взвинтила в нем целый ураган негативных эмоций, и он уже успел пожалеть, что ввязался в это дело. Но отступать было поздно.
Спускаясь по лестнице, терзаемый раздумьями, он ощутил на себе взгляд – долгий, изучающий, и, моментально приняв беззаботный вид, он будто бы невзначай повернул голову в сторону человека, что так пристально смотрел на него.