Табакерка из Багомбо
Шрифт:
Чувствуя себя неуютно, я начал смотреть по сторонам и обнаружил, что стена за моей спиной украшена множеством солидного вида документов с сургучными печатями, лентами и витиеватыми подписями с кучей вензелей.
Они были выданы самыми разными объединениями человеческих существ, и общего в этих бумагах было одно: они все славословили Селесту. Она была и «Образцом для подрастающего поколения», и «Телевизионным открытием года». Она участвовала в Неделе пожарной безопасности, давала концерты в армии…
— Какая женщина, —
— Видишь, как надо придавать веса подобным вещам? — спросил Гарри. — У этих бумаг такой вид, будто они действительно чего–то стоят.
— Да, как договора о ненападении, — согласился я.
— Люди, вручающие кому–то такие штуки, считают их ценными — даже если это никчемная бумажка, да еще и с орфографическими ошибками. Им это приятно. Они чувствуют собственную значительность.
— Может быть, — кивнул я. — Но все–таки эти дипломы выражают какую–то признательность и уважение.
— Поэтому их надо вручать за толковые предложения. Я пытаюсь пробить эту идею. Если кто–то придумал, как улучшить некий процесс, дайте ему сертификат, грамоту, любую финтифлюшку, чтобы он мог вставить ее в рамку, повесить на стену и хвастаться перед знакомыми.
В комнату вернулась Селеста — она явно была чем–то взволнована.
— Дорогой, — сказала она Гарри.
— Я рассказываю ему про награды за дельные предложения, — сказал Гарри. Он снова повернулся ко мне. — Прежде, чем ты сумеешь понять, в чем они состоят, тебе надо понять, как делается кетчуп. Все начинается на ферме, с помидоров, так?
— Дорогой, — повторила Селеста. — Извини, что я тебя перебиваю, но мне только что предложили роль жены президента.
— Соглашайся, если хочешь, — ответил Гарри. — Не хочешь — откажись. Так на чем мы остановились?
— На кетчупе, — подсказал я.
Уехав от Дивайнов, я никак не мог отделаться от ощущения обреченности.
Беспокойство Гарри о судьбе индустрии кетчупа передалось и мне тоже, стало частью меня. Один вечер с Гарри приравнялся к году одиночного заключения в баке с кетчупом. Человек, переживший такое, просто не может не обзавестись вполне определенным мнением насчет этого продукта.
— Гарри, может, мы как–нибудь пообедаем вместе, — предложил я, уходя. — Давай свой рабочий номер, созвонимся.
— Его нет в справочнике, — пробурчал Гарри и весьма неохотно записал номер на бумажке. — Не надо его никому давать, ладно?
— Иначе ему будут постоянно звонить и капать на мозги, — подтвердила Селеста.
— Спокойной ночи, Селеста. Я очень рад за тебя, за твой успех. С другой стороны, чего ожидать при таком–то лице, таком голосе и имени? Даже менять ничего не пришлось, правда?
— В отличие от кетчупа, — подключился Гарри. — Изначально кетчуп не имел ничего общего с тем, что мы сейчас называем кетчупом. Тогда его делали из грибов, каштанов и множества других ингредиентов. Все началось в Малайе. «Кетчуп» на малайском означает «вкус».
— Я точно не знал. Ну ладно, спокойной ночи!
Несколько недель мне было не до Гарри, но потом ко мне зашел крупный клиент, мистер Артур Дж. Бантинг, благородный старый джентльмен, высокий, осанистый, с седыми усами и пронзительными глазами старого индейского охотника.
Мистер Бантинг продал завод, которым владели три поколения его семьи, и теперь просил у меня совета о наилучшем вложении вырученных денег. Его завод производил кетчуп.
— Меня всегда интересовало, — сказал я, — как бы приняли в этой стране кетчуп, сделанный по настоящему малайскому рецепту.
За секунду до этого мистер Бантинг выглядел усталым пожилым человеком, подводящим итоги своей жизни. А тут он весь просиял.
— Вы интересуетесь кетчупом?
— Как любитель, не более.
— Кто–то из вашей семьи им занимается?
— Один друг.
Лицо мистера Бантинга вновь стало печальным.
— Я, мой отец и отец моего отца делали лучший кетчуп, который когда–либо видел мир, — сказал он тихо. — Мы никогда не экономили на качестве.
Он вздохнул.
— Я так жалею, что продал завод! На моем примере можно писать трагедию: «Человек продает нечто бесценное за цену, перед которой не в силах устоять».
— Сейчас такое нередко случается, — сказал я.
— Производить кетчуп сейчас немодно. Многие считают это глупостью, — продолжал мистер Бантинг. — Но бога ради, если бы все делали свою работу с тем же тщанием, что и мой дед, мой отец и я сам, этот мир был бы идеальным! Вот что я вам скажу!
Я кивнул, снял трубку телефона и набрал рабочий номер Гарри.
— У меня есть друг, с которым я бы очень хотел вас познакомить, мистер Бантинг. Надеюсь, он сможет с нами пообедать.
— Да, да, отлично, — согласился он. — А теперь жизнь трех поколений находится в руках чужаков.
Трубку взял мужчина с хриплым голосом.
— Да?
— Мистера Гарри Дивайна, пожалуйста.
— Он вышел на обед. Вернется к часу.
— Жаль, — я повесил трубку. — Мистер Бантинг, было бы замечательно свести вас вместе.
— А кто он, ваш друг?
— Кто он? — рассмеялся я. — Ну как же, мой друг Гарри — сам мистер Кетчуп!
Мистер Бантинг дернулся, словно ему выстрелили в живот.
— Мистер Кетчуп? — потерянно пробормотал он. — Так когда–то звали меня. У кого он работает?
— Он консультирует индустрию в целом.
Уголки рта у старика горестно опустились вниз.
— Я даже не слышал о нем. Господи, как быстро все меняется…
Весь обед мистер Бантинг никак не мог успокоиться.
— Мистер Бантинг, поверьте, — говорил я. — «Мистер Кетчуп» в данном случае — большое преувеличение. Я уверен, что Гарри не претендует на этот титул. Я просто имел в виду, что кетчуп занимает большое место и в его жизни тоже.