Табель первокурсницы
Шрифт:
Экипаж оставил позади Сады, обогнул исторический центр Льежа, едва разминулся со встречной каретой у Управы, проехал мимо Казначейства, рядом с которым стояло два мобиля, и остановился напротив Эрнестальского Золотого Банка.
— Мы еще погуляем, — пообещала я подруге, распахивая дверцу, — И, может быть, уговорим твоего отца показать Око Дев.
— Он будет рад узнать, что еще чем-то может заинтересовать молодых леди, — кисло улыбнулась девушка, откидываясь на подушки.
Привратник распахнул отделанную бронзой дверь. Я ступила в царство позолоты и вензелей, запаха бумаги и крепкого табака. Эрнестальский банк переехал в Льеж после
Что определяет нашу судьбу? Поступки? Намерения? Где та грань, преступив которую уже нельзя вернуться? Не знаю, но, ступая по гулким плиткам из Лирийского мрамора, вряд ли я могла знать, что все пути уже отрезаны.
— Графиня Астер, — представилась я привставшему из-за стола клерку, тот скользнул взглядом по значку, — Ивидель Астер. Мне нужна новая вексельная книжка.
— Сей момент, леди, — он с поклоном удалился за конторку.
Через две минуты на стол передо мной легла книжка, на черном кожаном переплете красовался оттиск змеи, раздувающей капюшон, герб Астеров. Под испытывающим взглядом клерка, я открыла книжку и коснулась первого листа, на нем тут же проступил зеленоватый отпечаток пальца. В таких делах папенька никогда не экономил. Магически измененная бумага, признала меня. На этих листах сможет сделать запись только тот, в ком течет кровь Астеров.
— Лимит? — с тревогой уточнила я.
— Без изменений, — учтиво ответил клерк, тщательно скрывая удивление.
Ведь он не знал про спаленный корпус. Я, до последнего, ждала гневного послания от отца, а когда не дождалась, вместо облегчения почувствовала тревогу. Надеюсь, в Кленовом саду не случилось ничего, что могло отвлечь папеньку от отплаты счетов.
Привратник выпустил меня из яркого тепла банка в ветреный холод улицы. Мельком отметив, что снова пошел снег, я сделала несколько шагов на засыпаемую белыми хлопьями мостовую и огляделась.
Кареты Миэров не было.
Вниз по улице проскакал закутавшийся в светлый плащ всадник, на углу фыркнул паром мобиль, две леди, придерживая шляпки, заходили в кафе напротив, молодой джентльмен открыл для них дверь. Двое мужчин постарше, опираясь на трости, разговаривали недалеко от входа в банк, где-то за домами звякнул на повороте трамвай.
Кареты не было. Черной кареты, запряженной лучшими лошадьми Миэров.
— Леди, — позвал привратник, — Могу я вам помочь?
— Не знаю, — проговорила я растерянно, — Карета… Здесь стоял экипаж?
— Совершенно верно, — кивнул служащий, — В экипаж сел джентльмен, и через минуту девушка велела кучеру трогаться.
— Джентльмен? — растерялась я. Кто мог сесть к подруге? Отес? Мердок? Оли? Кто угодно из разгуливающих по городу сокурсников, но тогда они дождались бы меня. Всего несколько минут… Что могло случиться за это время здесь в центре Льежа? — Какой джентльмен?
— Не могу знать, леди. Поймать вам экипаж?
— Да… Наверное, — пробормотала я, понятия не имея, что делать и куда ехать, по распоряжению мистера Миэра в воздушной гавани нас ждала гондола. Нас, а не меня. Купить билет на другой дирижабль? Или вернуться в особняк и сказать, что Гэли уехала с неизвестным мужчиной? Я представила себе выражение лица ее отца…
Где-то внизу раздался крик. Испуганный женский возглас. Джентльмены на углу обернулись. И тихий день, заполненный ветром и падающими ажурными хлопьями снега, вспорол раскатистый звук. Точно такой же, как я слышала этой ночью. Грохот выстрела эхом отскочил от стен, прокатился
— Лошади! Лошади понесли! — с восторгом закричал мальчишка в заломленном на затылок кепи, он бежал вверх по улице прямо к банку, радостно вопя во все горло, — Белые лошади большой черной кареты!
— Гэли? — спросила я так, словно кто-то мог мне ответить, и вексельная книжка полетела в снег. — Гэли! — закричала я и побежала.
Наверное, я еще никогда так не бегала, разве что в детстве, когда брат сказал мне, что в малинник забрался медведь. Привратник кричал что-то мне вслед. Но я ничего не слышала кроме свиста ветра в ушах. Гэли! Девы! Это же Гели!
Я вспомнила, как увидела ее в первый раз, как она стояла на площади трех факультетов, а наши аристократы старательно обходили дочь торговца стороной, а «неаристократы» пасовали перед благородной кровью, не решаясь сделать что-то отличное от общепринятых правил. Никто не решился подойти к ней, никто, кроме дочери графа из провинции, что граничила с Загорьем и находилась настолько близко к Разлому, насколько, вообще, могли жить люди. Правда жизни состояла в том, что поступки обладающих титулом, могут назвать вызывающими, но принять, как данность. Или не принять.
Скользкая мостовая вдруг ушла из-под ног. Краткий миг полета. Я взмахнула руками, «схватившись» за воздух, чувствуя камни мостовой, гладкий лед и подошвы собственных ботинок. Успела представить падение и удар, крик боли. Леди не носятся словно газели, тем более в такой ситуации, когда ничем не можешь помочь. Ну что мне лошадей на скаку останавливать, что ли?
Мысли куда быстрее магии, я просто ничего не успела придумать, кроме одного, уцепиться за падающий снег и разрушить связи между частицами льда у себя под ногами. Откатить изменения воды назад и вместо ледяной корки, меня встретило рыхлое крошево. Я упала на спину и несколько секунд глотала холодный воздух, стараясь разогнать цветные пятна перед глазами. Кто-то снова закричал…
— Леди, — склонился ко мне мужчина с седыми бакенбардами, — Можете встать?
Я молча ухватилась за протянутую ладонь и с усилием поднялась, между лопаток поселилась тягучая боль, перед глазами кружились снежинки. По улице снова прокатился далекий, ломкий грохот, нераскатистое эхо выстрела, другой звук, не менее тревожный и пугающий, словно там, внизу, что-то сломалось.
— Леди, могу я вам помо…
Но я уже не слушала. Вряд ли он мог чем-то мне помочь, разве что отвел бы в ближайшее кафе и напоил чаем, отбил телеграмму отцу… или не отбил, у всех разная степень доброты и озабоченности чужими проблемами.
Я услышала перезвон колокольчика, кто-то бил тревогу, призывая патруль. Тревожными арками с подвешенными колоколами заканчивались почти все улицы в крупных городах и выборочно не в крупных, а в селах хватало колоколов на храме Девам.
Я подхватила юбку и бросилась дальше по улице.
— Леди… — растерянно пролепетал мне вслед мужчина.
Перебежав на другую сторону улицы, я едва разминулась с разразившимся сигналами мобилем, задела женщину в тонком не по погоде плаще, она испуганно охнула, заржали лошади… Выбежала на каменную набережную. Зимнее море тронуло ледяным языком серый гранит и застыло в белоснежной искрящейся неподвижности до самого горизонта. Какая-то женщина все еще тоненько причитала.