Таблетка от всего
Шрифт:
В данный момент, однако, Карен была взволнована, тиская свою огромную желтую сумку и торопливо извиняясь за свой импровизированный визит.
— Я, правда, не хотела прерывать твой рабочий день. Но когда я поняла, что ни один из нас не сможет приехать на ланч... ладно. Это не может подождать до завтра.
— Нет?
— Нет, — отозвалась она. — Одному из нас сегодня тридцать семь. Бедный ребенок, ты становишься таким старым. Я просто не могла позволить тебе страдать одному.
Он в три шага преодолел
Теперь это должно бы уменьшиться, подумал он. Жажда, возбуждение, сила физического желания должны бы снизиться. Но эта новая и растущая любовь между ними имела один странноватый результат. Он не мог насытиться и имел ужасное предчувствие, что в редком возрасте девяноста лет ему все еще будет недостаточно.
Ее губы таяли под его губами, как будто она переживала ту же бесстыдную проблему. Время остановилось, и мир окутался туманом. Кара, конечно, сознавала, что в ее отклике нет теперь ни осторожности, ни напряжения. Она звала его в свои объятия с желанием в глазах и привязанностью в прикосновениях.
Карен оторвалась от его губ, задохнувшись и раскрасневшись.
— Черт возьми, Крэйг, я пришла не для этого. Теперь смотри, — сказала она строго, как будто он был ребенок, игравший со спичками. Вывернувшись из его рук, она полезла в желтую сумку. — Во-первых, я должна сказать тебе пару вещей. Ты должен быть дома к шести.
— К шести?
Она энергично кивнула.
— Дети собираются быть там, чего ты, как предполагается, не знаешь, поэтому ты должен изобразить удивление. И будь осторожен. Торт высотой с Пизанскую башню. Джулия сделала торт, а Джон планирует приготовить ужин, и ты должен быть тактичным, потому что последний раз, когда я пробовала спагетти, приготовленные нашим сыном...
— Я буду изумлен. Я буду тактичен.
Он ненавидел дни рождения. Кара, напротив, всегда их любила. В глазах у нее было написано, что она приложила руку и к торту, и к сюрпризному ужину. Но он поймал в ее взгляде кое-что еще. Сожаление. Она была расстроена, что не могла быть у него. Она была бывшая жена. Женщина, которая, чтобы его повидать, должна изобретать предлоги для секретарши и которая не имела права разделить с ним праздник или день рождения.
Впрочем, она быстро улыбнулась и извлекла из желтой сумки квадратный пакет в сияющей бумаге, с огромным бантом.
— Теперь не порти мне удовольствие. Я уже знаю — единственная вещь, которую ты ненавидишь больше, чем дни рождения, это не знать, что сказать о подарке и что с ним делать. Но этот достаточно просто носить. Это просто мелочь.
Это была не «мелочь», но свитер, который она связала сама, кремового цвета, с красивым узором на груди. Карен была так возбуждена,
— Я сделала рукава слишком длинными.
— Нет, не сделала. Это совершенство. — Он быстро подтянул рукава. — Солнышко мое, это самый красивый свитер, который я когда-либо в жизни имел.
— Я его по ночам вязала. Так что дети не поймут, что это от меня, и ты можешь его спокойно носить, — быстро проговорила она, заставив его понять, как сильно это беспокоило ее.
Но потом она отступила назад, склонила голову набок, проказливо подняв брови.
— Воротник не слишком узок?
— Нет. Как раз.
— Рукава...
— Совершенны.
Она быстро потеряла интерес к свитеру. Она смерила его глазами сверху вниз, потом снизу вверх.
— Черт меня побери. Ты красив. Не просто хорош собой, но самый сексуальный мужчина по эту сторону континента. Поразительно, как в таком почтенном возрасте...
Он погрозил ей пальцем.
Смеясь, она покачала головой.
— Я действительно должна возвращаться на работу. Я ездила с поручением от Джима, но он будет ждать меня назад и в офисе гора работы...
Но она не так уж протестовала, когда он взял ее за руки и замкнул их вокруг своей шеи. Если она ожидала поцелуя, то не получила его. Он просто держал ее, прижимая к сердцу, лелея ее в кольце своих рук. Она подходила к нему, как ключ к замку, как часть его сердца, которой недоставало. Теперь, подумал он, настало время.
— Кара!
Он прижался к ее щеке.
— Я люблю свитер. — Он увидел туман эмоций в ее глазах. Он думал не о свитере и она тоже. — Но есть кое-что еще, что я действительно хотел бы получить на день рождения.
— Что?
— Я люблю тебя, солнышко. И я хочу иметь право приходить домой к тебе, право сказать миру, что я чувствую. Хочу увидеть свое кольцо на твоем пальчике и иметь возможность быть с тобой не короткие украденные минуты, но всю оставшуюся жизнь. И я надеюсь, что ты хочешь этого так же сильно, как я.
Он боялся, что она застынет в его объятиях, отстранится. Но она подняла голову, открыв всю глубину своего чувства к нему, отразившуюся в глазах, на лице. Однако не сказала ничего.
— Ты боишься? Как будут реагировать дети?
Она покачала головой.
— Нет. Они всегда хотели, чтобы мы снова были вместе.
— Если ты беспокоишься из-за матери, я сначала с ней поговорю. Или мы можем сделать это вместе.
Она покачала головой, на этот раз решительно.
— Крэйг... я не боюсь никого. И никогда не боялась. Просто есть люди, которые нас любят и тревожатся о нас, и я не хотела, чтобы росли их надежды или тревоги, пока мы были не уверены в себе.
— Я уверен.