Таблетки от жадности (сборник)
Шрифт:
Санитарный врач одну за другой стал доставать из чемоданчика пробирки, специальной стеклянной лопаточкой зачерпывать понемногу из каждого блюда со стола и раскладывать по пробиркам. Таким образом были взяты на пробу и рыбный суп из фарфоровой супницы, и спагетти, и рисовые крокеты, и жаркое с сыром-брынзой, и лечо, и мое яблочное пюре, и взбитые сливки с ананасами. И немного крем-брюле, доставившего столько мучений санитарному врачу, он не забыл упаковать в пробирку. А затем, оглянувшись на стоящего рядом официанта, сказал:
– Вино,
– Ах, пожалуйста! – с готовностью отозвался официант. – Вот бутылка.
Санитарный врач натренированным движением перелил немного вина из бутылки прямо в пробирку, не уронив при этом ни капли. И я снова удивилась и восхитилась благородным красно-коричневым цветом напитка, заискрившегося в узкой стеклянной емкости пробирки.
– Ну так, пожалуй, все! – сказал санитарный врач, оглядывая стол. Он уложил пробы обратно в чемоданчик, закрыл его и, ни на кого не глядя, направился к выходу. Ресторанные работники, и я вместе с ними, поспешили следом.
Мы вышли на улицу, и жаркое послеполуденное солнце снова опалило нас своими лучами. Санитарный врач тяжело вздохнул, глядя в небо на дневное светило, – своего бессердечного мучителя. Мы все видели, как у врача на лбу заблестели капельки пота. Он подошел к своему «Фольксвагену», открыв ключом дверь, сунул внутрь салона чемоданчик с пробами, собираясь садиться. Вся наша компания стояла вокруг него, веселая и счастливая оттого, что это испытание закончилось благополучно. Несмотря на жару и палящие солнечные лучи, подошедшая хозяйка заведения продолжала говорить ему что-то радостно-благодарственное, но истекающий потом и изнывающий от жары санитарный врач, казалось, едва слушал ее. Вдруг я заметила, как к ресторану подъезжает еще одна машина и припарковывается у входа.
Это был синий «Рено», я без труда определила марку по ромбу на радиаторе.
Из «Рено» выбрался толстый мужчина. На вид ему было явно за пятьдесят, короткие и жесткие, аккуратно зачесанные волосы на довольно крупной голове были седыми, серого стального цвета, огромный директорский живот колыхался, пока он выбирался из машины. Но в отличие от пухлой, мягкой физиономии санитарного врача у вновь подъехавшего лицо было худощавое, со впалыми щеками и загорелой, точно выдубленной ветром и временем кожей, прорезанными на лбу глубокими бороздами морщин. Он осклабился в улыбке, глядя на нашу компанию, и я увидела, что зубы у него во рту редкие и кривые, а некоторые и вовсе в стальных коронках.
Санитарному врачу он кивнул как давнему знакомому.
– Ну что, все нормально? – спросил вновь подъехавший вполголоса, глядя на санитарного врача участливо и бережно беря его под локоть. Как мне показалось, в ответ тот смотрел со странной смесью начальственного чинопочитания и чисто человеческой неприязни.
– Да-да, Константин Георгиевич, – вежливо, но довольно сухо отозвался санитарный врач. – Осмотр ресторана произвел, никаких серьезных нарушений не обнаружил.
Итак, сомнений более не оставалось: вновь прибывший был непосредственным начальником нашего санитарного врача.
– Так, это хорошо… А как твое самочувствие?
Санитарный врач скорчил болезненную гримасу.
– Пришлось опять эти таблетки пить, – сказал он. – Было очень худо…
– А теперь? Помогло?
– Да, спасибо, – санитарный врач снова поморщился. – Теперь вроде больше не мутит.
– Не мутит, да? Ну и хорошо. – Константин Георгиевич довольно засмеялся, даже потер руки от удовольствия. Потом внезапно стал снова серьезным, словно нацепил на себя маску.
– Понимаешь, Дима, тут такое дело… – заговорил он печально, даже как-то скорбно.
– Что случилось? – Лицо врача напряглось, струйка пота потекла по щеке, закапала на рубашку.
– Ты только не пугайся, – сказал вновь приехавший. – И лучше сядь…
– Да куда ж я сяду? – воскликнул Дмитрий Сергеевич раздраженно. – На асфальт, что ли? Ну же! Говорите, не томите!
– Звонили из дома…
– С моей мамой что-нибудь?
– Да… – начальник санитарного врача печально кивнул. – Ты только не нервничай! Соседи «Скорую» ей вызвали, та приехала вовремя, все сделали…
– Что, опять сердечный приступ?
– Да, похоже, что так.
– И где она сейчас? – пухлые щеки врача задрожали. – Ну же, вы только не молчите!
– Ты, Димка, пожалуйста, успокойся! – начальник заметно встревожился. – Все с ней в порядке. Эскулапы говорят, приступ миновал, успели ее откачать. Впрочем, я не знаю точно…
– Она сейчас дома?
– Конечно, дома! В больницу ее не стали брать.
Санитарный врач нервно вздохнул, стал вытирать платком блестевшие от пота лоб и лицо.
– Да что ж они мне сразу не позвонили-то? – воскликнул он нервно, вытащил из кармана мобильный телефон и стал было набирать какой-то номер, но начальник остановил его.
– Эх, вот это ты зря, – сказал он. – Мне сообщили, что твоей маме дали успокоительное и она только что уснула. А ты сейчас своим звонком только ее разбудишь.
– Да что ж они мне не позвонили-то? – с досадой повторил санитарный врач. – Могли бы сообщить сразу!
– Потому и не позвонили, – ответил начальник, – что знали: ты тут же разнервничаешься, все дела бросишь и помчишься домой.
– Да какие тут дела! Одно обжорство…
– Ну, что поделаешь, работа у нас такая! – начальник Дмитрия Сергеевича, однако, ухмыльнулся. – Твои соседи специально мне позвонили для того, чтобы я тебе лично это сказал, чтобы не по телефону, подготовил тебя, как мог… Уж извини, если не получилось!..
Санитарный врач стал нервно шарить по карманам, словно ища что-то. Вид у него был крайне взволнованный.
– Так, Константин Георгиевич! – сказал он решительно. – Мне сейчас нужно срочно домой. Я не могу оставлять маму одну в пустой квартире!