Таблетки
Шрифт:
Он думал о том, как разыскать Олесю. Идей было три, и все не очень удачные. Отправиться в тот ночной клуб и спросить, кто там выступал вчера? Поискать в интернете объявления о шоу-программах двойников? Или погуглить автосервисы, где работает слесарь Иван, отец девушки по имени Олеся? Пока что самой удачной казалась идея просидеть вечер около остановки маршрутки 1666 и подкараулить Олесю там.
Кафе «Блинница», в которой назначил встречу следователь Чашечкин, меньше всего подходило для встреч следователя со свидетелями. Столовая самообслуживания: металлические полозья вдоль прилавка, горы красных
— А вот вы где! — обрадовался Чашечкин. — А я вам звоню, но мобильник сел!
— Не может быть, — покачал головой Митя, — я его успел отлично зарядить на работе.
— Да нет, у меня мобильник сел! — объяснил Чашечкин.
Митя вытащил из куртки переносной аккумулятор.
— Подойдет? — спросил он и протянул аккумулятор следователю.
— О, это вы меня очень выручите! — обрадовался Чашечкин. — Откуда у вас такие интересные приборы?
— Я же работаю в ларьке сотовой связи, — объяснил Митя.
Митя предложил Чашечкину побеседовать в менее шумном месте, а лучше — пройтись по бульвару обратно до его, митиной, работы. Чашечкин согласился.
Пару минут они шли молча. Митя наслаждался весенним солнцем и прогулкой, а Чашечкин сосредоточенно сопел, думая, с чего начать разговор. Мите было его жалко.
— Давайте присядем на скамейку, Тимур Петрович, — предложил Митя. — Вы же будете писать протокол, верно?
— Нет, — покачал головой Чашечкин, плюхаясь на скамейку. — Никакого протокола, я просто поговорить, Дмитрий Германович. Видите ли, эта вчерашняя сцена…
— Понимаю, — кивнул Митя. — У меня тоже начальство не подарок.
— В общем, — продолжил Чашечкин, — несмотря на вчерашнее, я по-прежнему веду это дело.
— Вот как? Майор оттаял?
— Нет. Но я решил довести дело сам, чего бы мне это ни стоило. Это уже дело чести.
— Понимаю и уважаю, — снова кивнул Митя. — Чем смогу — помогу. Вот только в чем оно, дело чести? Моего одноклассника Гришу придавил столб, и его больше нет. Гриша не был бандитом и не был вором — он был талантливым ученым с неудачной судьбой, это я вам говорю как человек, который знал его с детства. — Митя чувствовал прилив красноречия. — Не знаю, почему столько бед свалилось на него в последнее время. Может, за ним теперь остались какие-то долги или его кто-то подставил или оклеветал…
— Нет, долгов он не оставил.
— Я даже готов допустить, что Гриша наделал каких-то преступных ошибок — по незнанию.
— И да, и нет… — ответил следователь задумчиво. — Человека нет, а дело есть.
— Вам виднее. Но чем я могу помочь?
— Для начала рассказать всё честно.
— Я давно вам всё рассказал. Гриша говорил, что у него проблемы. Что ему не дали премию за открытие по физике. Что его лаборантка подала на него в суд якобы за домогательства…
— Про прибор, — перебил Чашечкин. — Меня интересует прибор, который ворует предметы на расстоянии!
Мите даже не пришлось изображать удивление:
— Предметы? Прибор ворует предметы?
— Представьте себе, Дмитрий Германович! Золото из сейфовых ячеек. Автомашины. Что угодно!
— Тут я вам ничего рассказать не смогу, — Митя развел руками. — Про ворующий прибор Гриша мне не говорил.
— Жаль.
— Я могу идти? — спросил Митя, рассудив, что везение состоялось по полной программе, и следователь его больше не побеспокоит.
— Есть еще один вопрос, — сказал Чашечкин. — Мне нужна помощь.
— Ну… я готов, — предложил Митя.
— Можно на ты? — спросил Чашечкин. — Меня можно звать просто Тимур.
— А я Митя.
Чашечкин пожал Мите руку.
— Митя, — сказал он, — буду с тобой честен: у меня не осталось способов распутать это дело. Но я доведу его до конца! Понимаешь, Митя, я ведь действительно не следователь. Я участковый. А у нас на районе дела сам знаешь какие. Кто-то подрался, кто-то без прописки жильцов подселил, супруги в разводе мебель делят, бабка из твоего подъезда пишет заявление: мол, возле ее окна летал спутник-шпион… Вот ты бы смог такое дело раскрыть, Митя? Спутник-шпион?
Митя вздохнул.
— Откровенность за откровенность, Тимур: бабкино дело раскрыть несложно. Это я летал.
— Как?!
— Вертолетик свой испытывал во дворе. Только это еще до Нового года было, сейчас он опять сломан.
Следователь Чашечкин с досадой хлопнул себя по колену.
— Ах ты ж черт! — воскликнул он с азартом. — А ведь я и сам мог догадаться, когда твою мастерскую увидел! И что ж я не догадался-то? Может, и правда я никудышный следователь?
— Отличный следователь! — уверил Митя. — Лучший из всех, кого я знал лично!
— Подпишешь мне бумагу про вертолетик?
— А какое наказание мне за это будет?
— Никакого. Просто как свидетель, я хоть одно дело закрою.
Митя кивнул.
— Так вот, — продолжал Тимур. — На фоне всей дворовой ерунды, которой нет ни конца, ни края, ни карьерного роста, появляется дело Григория — настоящее, грандиозное! Я это сразу понял. Мне никто не верит. Но я-то чую, чем оно пахнет! А такой шанс бывает у следователя, может, раз в жизни! Я должен его раскрыть. Чего бы мне это ни стоило! Или раскрою, или вообще зря на земле живу. Понимаешь, Митя?
— Нет, — Митя покачал головой. — Решимость достойна уважения, а вот дела я здесь не вижу. И в прибор не верю.
— А ведь он есть!
Митя развел руками.
— Поэтому мне нужно, — продолжил Чашечкин, — чтобы ты мне помог: сделал вид, будто устройство Григорий оставил тебе.
— Что это значит?
— Просто сделать вид! — торопливо уверил Тимур. — Будто прибор перешел к тебе, и теперь ты воруешь предметы!
— Я не хочу воровать! — возмутился Митя. — Я честный гражданин!