Табу на любовь
Шрифт:
— Она так сказала? — я приоткрыл один глаз.
Душу терзали сомнения: вмазать этому хитрому жуку по морде или отблагодарить финансами.
— Между строк. Знаешь, если у девушки есть парень, то, говоря о нем, она не использует слово «друг» чаще двух-трех раз. «Парень», «любимый человек» или просто по имени с приставкой «мой». А Ратти только и твердит: «друг Саша», — гнул свою линию Прохор. — За него не переживай. Барсук нам не конкурент.
— Нам? — рявкнул я.
Проша широко улыбнулся, словно говорил: «Видишь, вляпался ты по самые яйца, Ромашка!».
— А еще нужно решить,
— Свадьба будет. Без вариантов, — угрюмо заключил я.
— Тогда у тебя осталась пара недель, чтобы убедить девушку, что ты у нас мягкий и пушистый. Потом переспать с ней, что, по твоему мнению, тебя излечит от нездорового влечения. А потом вновь убедить, что ты, Рома, конченый гондон, — выстроил план единственный младший братишка.
От плана Прохора веяло шизофренией. Но другого выхода не было. Мне нужно было сбросить наваждение с раскосыми глазами и кожей вкуса спелого апельсина. Вытравить ее цепкие щупальца, сводящие меня с ума.
— Как прошла встреча? — старческий голос звучал бодро, вопреки прогнозам врачей, и собеседник невольно улыбнулся.
— Шикарно прошла. Достигнем цели легче, чем я думал, — отчитался молодой мужчина, озираясь по сторонам, чтобы исключить случайный свидетелей его телефонного звонка. — Птичка в клетке. Можно переходить ко второму пункту.
— Ну, если можно, то перейдем! — удовлетворительно крякнул старик и прервал разговор.
Молодой человек спрятал мобильный в карман дорогого модельного пальто и широким шагом двинулся вперед. У него была куча дел, важных и не совсем.
Благодаря Суми и бабушке мысли о том, что в моей размеренной и спокойной жизни стало вдруг слишком много мужчин, позабылись. По возвращении домой мы с моим любимым питомцем побежали в парк. На город опускались сумерки, прохожих становилось меньше. И я пустила пса с поводка.
Сумрак бегал по тропинкам, но неизменно возвращался ко мне. Мы прошли по нашему привычному маршруту и задержались на берегу небольшого озера. Летом здесь всегда красиво. Цветы, закутанные в зелень. И стайка уток, прилетевших на теплые месяцы.
Однако и сейчас, когда лето прошло, но осень еще не стала полноправной хозяйкой города, парк выглядел изумительно.
— Твой мальчишка все так же проказничает! — услышала я знакомый голос.
Обернулась и увидела старичка в неизменной клетчатой кепке. Дмитрий Максимович жил рядом с парком.
— Здравствуйте, Дмитрий Максимович! — ответила я.
Дозор флегматично смотрел на меня снизу вверх. А я присела перед грустным псом.
— Как ваши дела? Смотрю, Дозор грустит? — мягко улыбнулась я, поглаживая пса за ушами.
— По-стариковски, Ратти, — вздохнул дедушка. — Пришлось в ветеринарку возить. Проглотил на прогулке какую-то гадость, негодник.
— Бывает, — кивнула я, отыскала Сумрака взглядом. Мало ли, тоже отроет что-то жуткое в кустах. Пусть он и дрессирован отлично и приучен есть только то, что даю ему я, а все равно всегда переживала за его здоровье. — Люди у нас ужасные. Бросают всякий хлам на землю. Как будто урны еще не изобрели.
— А твои как дела? — спросил Дмитрий Максимович, присаживаясь на лавочку, оказавшуюся свободной. — Не видел вас с Сумраком в последние дни. Приболела? Что-то глазки у тебя грустные.
Я замешкалась. Старик всегда мне нравился. И если бабушка знала меня еще с детства, и я старалась не огорчать ее своими проблемами. То с Дмитрием Максимовичем можно было поговорить о том, что меня тревожило. Я не ждала помощи от старика. Но мне становилось легче от его внимания. Пусть он и не давал особых советов. А всего лишь слушал меня.
— Я запуталась немного, — поделилась я своими мыслями.
— Готов спорить, что здесь замешан мужчина, — подмигнул мне старик. — Жаль, что я староват для амурных дел. Видела бы ты меня в юности, дорогая! Но я уверен, что ты выбрала достойного представителя мужского пола.
— Все немного иначе, — вздохнула я.
— Говорят, если рассказать о своей проблеме хорошему человеку, то она сама собой решится, — заметил старик.
— И кто же это сказал? — рассмеялась я.
— Мы с Дозором! — хохотнул Дмитрий Максимович. — Так, мы ждем подробностей, Раттана!
Дозор тявкнул, подтверждая слова хозяина. А я кивнула и на одном дыхании выпалила:
— Я встретила человека. Он очень меня тревожит и волнует, и бесит. И жутко изводит! Но я постоянно думаю о нем.
— Это тот парень, твой начальник? — предположил дедушка.
— К сожалению, нет, — я выдохнула, опустила голову.
Мне было стыдно за свои мысли и за то, что я осмелилась кому-то в этом признаться. Боже! У меня нет прав даже думать о Романе! А обсуждать его — тем более.
— Этот человек очень влиятельный. Вышло так, что он обратил свое внимание на меня, — продолжала каяться я.
— Не удивительно, — заметил Дмитрий Максимович. — Ты очень красивая девушка. Мы с Дозором это сразу заметили, да, друг?
— Более того, он жених моей сводной сестры, — заколотила последний гвоздь в крышку гроба, где, как я предполагала, будут погребены хорошие и добрые мысли старика обо мне. — А еще, он видит во мне лишь тело. Ну, вы понимаете.
Я окончательно смутилась. А старик некоторое время молчал. И когда я уже готова была провалиться от стыда под лавку, на которой мы сидели, Дмитрий Максимович спросил: