Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
«Господи, я и не знала, что так умею! Что могу жадно целоваться, эротично извиваться на мужике и развратно прижиматься к нему, как взбесившаяся от похоти порно-звезда! Стыдно-то как… мама дорогая!»
Перед глазами кадрами киноленты проносились сцены их… безумия в машине. Сцены первобытной, почти животной страсти. И всякий раз ее сердце надрывно барабанило в груди, а с губ срывался тихий предательский стон, стоило хоть на миг, хоть на гребаную секундочку представить на себе
«Он довел меня до оргазма этими руками! До первого в моей жизни оргазма! Господи, я кончила от рук Серпа… всего лишь от пары его прикосновений! Это вообще нормально? Ну, что я… так быстро? Или у меня проявляются все признаки… нимфомании? Почему я хочу еще? Почему так сильно хочу… испытать это еще разок? Боже, я сошла с ума! Мне пора лечиться!»
Прохладный сентябрьский ветер приятно холодил ее разгоряченную кожу, играл с волосами — и без того взъерошенными и растрепанными. Увлажнив свои распухшие и безжалостно искусанные губы, Попова вновь задумалась.
«Что теперь будет? Как нам теперь… существовать с ним под крышей университета? Как мне ходить на его пары? Делать вид, будто ничего не произошло? Нет, я не смогу! Я не справлюсь! Я умру от стыда!»
Но чем дольше она размышляла над сложившейся ситуацией, тем более явственно понимала — иного выхода у нее просто нет. Только игнор.
Тотальный и беспощадный. Со всеми вытекающими.
«Да, так будет лучше. Наверное. Постараюсь избегать его и лишний раз не попадаться на глаза. И ни за что больше не оставаться с ним наедине!»
Последний пункт был почти неосуществим, ведь Юле приходилось постоянно контактировать с Каримовым в силу своей должности.
Но…
«Я что-нибудь придумаю. Выкручусь. Сориентируюсь по факту.»
Убедив себя в этом, Попова приложила прохладные, все еще дрожащие от волнения ладони к своим пылающим щекам. Зябко поежившись от столь резкого контраста, она медленно побрела в сторону университетского общежития. А спустя некоторое время добралась и до нужной комнаты.
Тоня и Эля уже вернулись с занятий и что-то бурно обсуждали, развалившись на кровати последней. Завидев ее, обе замолчали, даже не пытаясь скрыть своих недоуменных заинтересованных взглядов.
— Привет! — первой встрепенулась Антонина.
— Привет! — Юля потерянно улыбнулась соседкам, торопливо скидывая туфли на коврике у порога. — Как дела?
Эльвира села, сложив ноги по-турецки.
— Хорошо, — пробормотала она, аккуратно подбирая слова. — А у тебя?
— И у меня, — тихо обронила девушка и через
— Ты… уверена? — снова Тоня.
— Да! — утвердительно. — А что?
Антонина неопределенно пожала плечами:
— Ничего! Просто… выглядишь странно!
— Это как?
— Так, словно на тебя напали! — поддержала Эля.
— Или хорошенько трахнули! — гоготнула Тоня.
— О, да! — не менее задорно рассмеялась Эльвира.
Но обе резко замолчали, увидев ее перепуганный взгляд.
— Юль, это шутка была! Ты чего? — взволнованно нахмурились соседки.
Пересилив себя, она беззаботно улыбнулась:
— Все в порядке. Не заморачивайтесь. Я просто устала.
Переобувшись в тапочки, Юля извлекла из общего хозяйственного шкафчика бутылочку жидкого мыла с дозатором.
— Пойду… руки помою.
— Иди-иди!
Театрально откланявшись, она как ошпаренная выскочила в коридор.
«Неужели по мне видно? Неужели по мне все видно? Не может быть!»
Попова проторчала в умывалке около десяти минут. За это время успела несколько раз вымыть руки и лицо. Свои губы она натирала с особым усердием, с особой тщательностью. Мечтая лишь об одном — забыть вкус его поцелуев. Грешных. Безбашенных. Порабощающих.
Наконец, обреченно вздохнув, Юля закрутила кран и гневно буркнула:
— Как будто это так просто!
Вернувшись обратно в комнату, девушка обнаружила на обеденном столе кое-что интересное: огромный торт, коробку конфет и две бутылки красного полусухого вина.
— Ого! — воскликнула изумленно. — А что у нас за праздник?
— Не у нас, а у тебя! — скорчила смешную рожицу Эльвира.
— В смысле? — недоуменно.
Тоня задорно расхохоталась и объяснила:
— Шершнева со своими прихвостнями заходила! На поклон!
— О!
— Им разрешили остаться в общежитии. Твоими стараниями.
— Нет, я тут совсем ни…
— Да брось! — отмахнулась соседка. — Сегодня весь универ гудит. Только ленивый еще не обсудил, как ты ради Аньки с Серпом закусилась. И главное, подействовало же! Все в шоке! В том числе и сама Шершнева. Вон сколько добра тебе притащила в благодарность за помощь!
Сама от себя не ожидая, Юля рассмеялась. Громко. Заливисто. Почти истерически. Выплескивая в этот смех все смятение, творившееся в душе.
«Что ж… почему бы и нет? Выпьем с горя! Где же кружка?»
Подняв над головой обе бутылки, она красноречиво поиграла бровями:
— А штопор у нас есть?
Старшекурсницы одобрительно захлопали в ладоши:
— Ура!
— Вот это по-нашему!
— В Малибу гурьба вовсю-ю-ю! Гульнем, красотки!
— Закусон на мне! — Тоня пулей помчалась к холодильнику.