Таёжка
Шрифт:
И вдруг произошло непонятное: разбойник сам столкнулся с огнем. Схватившись с ним, пал бешено загудел, взметнул кроваво-красный ворох листвы и плашмя рухнул вниз.
Он задыхался в дыму, кряхтел и цеплялся за скудную почерневшую траву. Ослабев, стал вылизывать обугленные пни.
А по следам встречного пала бежали люди. Сырыми еловыми ветками они с размаху добивали бессильное пламя.
На участке Сим Саныча появился Забелин. Он смахнул с лица пот,
– Как тут у вас?
– Жарко, - сказал Сим Саныч.
– Дышать нечем. Держится, проклятый. Боюсь, как бы в пихтачи не ушел. Видите, влево пополз.
– Ладно. Сейчас я вам людей подкину.
– Ссутулившись, Василий Петрович побежал к центру и исчез в дыму.
Перебравшись через Белый ключ, пал не пошел прямо, как ожидали, а переметнулся левеё, где встречный огонь не успел выжечь траву.
Ребята хлестали его телогрейками, топтали сапогами, но пал цепко и упрямо полз к пихтачам.
"Надо встречный пустить", - мелькнуло в голове Сим Саныча.
– Куда-а-а?
– прозвенел вдруг отчаянный крик Таёжки.
Сим Саныч оглянулся и увидел, как в огне у самой стены пихтача то появляется, то исчезает человек.
"Мишка!" - окинув взглядом ребят, догадался Сим Саныч и бросился к пихтачу.
В мозгу Мишки билась одна-единственная мысль:
"Только бы успеть, только бы успеть..."
Но пустить встречный пал Мишка не успел. Лишь сейчас он понял никчемность своей затеи. Гудящая стена огня настигла его на полпути, помутила сознание. На голове сухо и противно затрещали волосы.
"Всё", - подумал Мишка и, машинально закрыв лицо руками, упал ничком в пахнущий горячей гнилью мох...
НОЧНАЯ РАДУГА
Очнулся он поздним вечером от прикосновения ко лбу чего-то прохладного. Через силу поднял веки и встретился взглядом с Галиной Николаевной. Она мокрой тряпкой вытирала ему лицо. Тряпка пахла остро и неприятно. Рядом с Галиной Николаевной на корточках сидела Таёжка. Из глаз её горохом катились слезы, оставляя на чумазых щеках светлые полоски.
– Чего ревешь-то?
– спросил Мишка и попытался улыбнуться. Но улыбка не вышла - лицо было как деревянное.
– Что с огнем?
– Погасили.
Мишка кивнул и попросил пить. Ему принесли кружку воды. Вода почему-то была горькой на вкус.
Подошли Сим Саныч, Василий Петрович и ребята.
– Ну что, герой?
– спросил Сим Саныч.
– Как самочувствие?
– Нормально, - буркнул Мишка. Он чувствовал себя виноватым перед учителем.
– Снять бы с тебя штаны
– сказал Забелин. И хотя голос у него был сердитый, глаза смотрели на Мишку ласково.
Кряхтя и охая. Мишка поднялся на ноги. Голова у него кружилась и болели обожженные руки.
– Идти-то сумеёшь?
– спросил Генка Зверев.
– Сумею.
– Домой сейчас не поспеём, гроза идет, - сказал Сим Саныч.
– Что бы ей пораньше нагрянуть!..
С юга стремительно надвигалась плотная черно-сизая туча. С брюха её косой бахромой свисали дымные полосы дождя. Путаясь в траве и шурша, набежал свежий ветер; лес вокруг запел, зашевелился, словно проснувшись от жаркого сна.
– Идите сюда!
– крикнула Галина Николаевна.
И все побежали к ней под раскидистую густолапую ель.
Стояли, тесно прижавшись друг к другу. Таёжка взяла руку матери и тихонько погладила. Наклонившись к дочери, Галина Николаевна шепнула:
– Ты не сердишься?
Таёжка помотала головой.
И за Мишку меня прости... Ладно?
Лес внезапно заухал, загудел органными голосами; потом послышался глухой, ровно нарастающий шум: это приближалась стена ливня. Вокруг сразу потемнело, минуту спустя ударил раскат грома, и меж деревьев заплясали тугие водяные струны.
Молнии, словно сабли, полосовали небо, и в их неверном, неживом свете возникали то мокрые кусты, то молочно-белые березы, то кудлатые, растрепанные ведром шапки сосен...
Ливень прошел так же быстро, как начался. В лесу сразу стало тихо, ветер упал, и над тайгой колесом выкатилась огромная ясная луна.
– Ну, потопали?
– спросил кто-то. И по мокрой прохладной тропинке растянулась цепочка людей. Таёжка, Галина Николаевна и Мишка шли последними.
Оглянувшись назад, Таёжка вдруг вскрикнула:
– Ребята, смотрите! Что это?
На иссиня-черной туче, которая только что прошла, с каждой секундой все отчетливеё проступала радуга.
– Ночная!
– шепотом сказал Мишка.
– Говорят, кто увидит её, у того сбудется все, чего он хочет. Только она редко кому показывается.
В полной тишине как зачарованные ребята и взрослые смотрели на это чудо.
– Радуга, - сказала Таёжка и тихо засмеялась.
– Радуга ночью...
В ней не было всех цветов спектра - только красноватый, голубой да чуть заметная зеленая полоса. И все же это была радуга.
Невидимое далекое солнце, отраженное луной, играло в каплях дождя.
[1] Дер Хазэ - заяц; ди Хозе - брюки (нем.).